Артур Херцог - Смерть среди айсбергов

Кэмпбел стоял по пояс в холодной воде, он весь напрягся, пытаясь закрепить цепь, которую ему направлял со шлюпки Пол, Гус сидел на веслах. Невдалеке на якоре стояла «Бампо», оттуда за ними наблюдала Энни.

– Должно сработать, – наконец сказал Джек. – Когда поймаем эту чертову тварь, привяжем ее к шхуне, а Гус в это время подгребет сюда на шлюпке и откроет сеть. Мы войдем в бухту и отпустим кита. Он ничего не сможет сделать.

– Не самая легкая задачка, – сказал Пол.

– Боишься немного поработать?

– Брось ты, ради Бога. Чего ты все время достаешь меня, Кэмпбел?

– Просто, чтобы ты шевелился, ленивый придурок.

– Ладно, ребята, хватит, – сказал им Гус. – Мы должны работать, как один, если хотим, чтобы эта идиотская идея сработала. Вы собираетесь поймать очень большое животное.

Вдруг они услышали голос Энни, усиленный рупором:

– Киты возвращаются!

– Понятно! Они просто болтались рядом и ждали, когда их поймают, – самоуверенно заявил Джек, – Возвращаемся на шхуну.

Он уже было забрался в шлюпку, когда, трясясь по каменистому склону, в бухту въехал лендровер. Из него вышла высокая женщина.

– А вообще-то идите без меня. Я крикну, когда соберусь.

Идя вдоль бухты в прорезиненных штанах и шерстяном свитере с высоким воротом, Джек рассеянно провел руками по волосам.

– Эй, привет, – Кэмпбел постарался произнести это как можно сердечнее.

– Привет, – холодно кивнула она.

– Кажется, мы так и не представились друг другу. Я Джек Кэмпбел.

– Ты не очень-то стеснителен, а, мистер Кэмпбел? Как ты меня вчера назвал? Безмозглая сука? Ты всегда так разговариваешь с женщинами?

– Извини. Я был взвинчен, а ты попалась под руку.

Кэмпбел пожирал ее глазами – мягкий овал лица, приятные черты, большие голубые глаза, припухлый, чувственный рот. Если правильно наложить косметику, подумал он, будет похожа на большую китайскую куклу. Но он инстинктивно чувствовал, что хрупкость ее обманчива, что под ней скрывается зрелость и сила, которые он встречал не так часто. Он решил, что ей лет тридцать – чуть старше, чем его последней женщине, и все же...

Она встретилась с ним глазами, прищурилась и вернула оценивающий взгляд.

– Ладно, – наконец сказала она. – Извинение принимается. На это время, по крайней мере. Я Рэйчел Бэдфорд.

– Как ты узнала, что мы здесь?

– Весь город знает. Кажется, они не могут говорить ни о чем другом, кроме схватки кита и акулы, будто это вы ее устроили. Я приехала посмотреть, чем вы занимаетесь.

– Жаль, что у меня не было с собой камеры. Пленка с этим боем стоила бы кучу денег. Держу пари, никогда раньше ничего подобного не случалось.

– Нет, ты ошибаешься. Помню, я читала о том, как кит-убийца схватился с тигровой акулой и убил ее.

– О да, – сказал Джек. – Ты же работаешь с рыбами.

– С рыбами? Не совсем. Я преподаю.

– В средней школе? – он слишком поздно понял, что задал неверный вопрос.

Взгляд голубых глаз и ледяной тон были рассчитаны на то, чтобы заморозить его:

– Я профессор ихтиологии Корнельского университета, Нью-Йорк. Специализируюсь на китах. Касатки... Здесь давно не замечали касаток, но эта стая прибыла осенью и перезимовала здесь. Думаю, было достаточно тепло. Трудно объяснить, почему морские животные мигрируют в том или ином направлении. Возможно, эта стая пришла от берегов России или с Северного полюса. Они легко преодолевают такие расстояния. Во всяком случае, для меня это редкий шанс изучить их коммуникационную систему в окружающих условиях, отличных от Британской Колумбии, где они встречаются чаще всего.

– Если ты такая умная, как получилось, что ты купалась с акулой?

– Рыбаки сказали, что акула ушла. Предполагаю, они просто на это надеялись. Я и не думала, что она все еще здесь.

– И твой приятель тоже?

– Ты имеешь в виду Кена? Он не мой приятель, хотя у него была подобная идея. Я наняла его в Сент-Джоне, столице, чтобы он помогал мне. Сейчас он уехал обратно. – Она быстро взглянула на Кэмпбела и продолжила: – В общем, у меня возникли проблемы с аппаратурой, и я, как дура, спустилась под воду проверить.

– Какая аппаратура?

– Гидрофон, с помощью которого я записываю китов. Стая оставалась возле бухты Калм несколько дней, – она посмотрела на плавающие у входа во фьорд пустые баки из-под горючего. – Я видела их вчера. Это загон, верно?

– Он предназначался для акулы.

– Но акулы больше нет, а вы продолжаете работать над ним, – ее глаза расширились. – Послушайте! Вы ведь не хотите загнать туда кита?

Джек кивнул:

– Почему бы и нет.

– Почему бы и нет? Что вы хотите с ним сделать?

– Продать его. Их не так много в неволе, верно?

– Да, не так много. На самом деле, с 1970-го года было поймано лишь несколько взрослых китов и ни одного детеныша. Можно подумать, они предупреждают друг друга об опасности.

– Я в это не верю.

– Это очень умные животные. Что касается вашей попытки поймать кита... – казалось, она была в затруднении, – ну, я желаю вам провала.

– Спасибо, миссис Бэдфорд, – сказал Джек.

– Мисс. Для тебя – профессор.

– Послушай, мисс Профессор, я не собираюсь никого убивать. Какой-нибудь везунчик-кит счастливо проживет свою жизнь в аквариуме.

– О, конечно, – сказала она. – Скажи, что, ты думаешь, тебе принесет кит?

– Я считаю, япошки заплатят за кита таких размеров, что я видел вчера, столько же, сколько обещали за акулу.

– К твоему сведению, несколько лет назад поймали взрослого кита и продали его за семь тысяч долларов. Хорошая скаковая лошадь стоит больше.

– Он был большой, этот кит?

– Маленький, – призналась она.

– Ну, а этот громадный! Наверное, сорок футов в длину!

– Ай, перестань!

– Да, я тебе говорю. Ты не видела его. Кита смог разглядеть только я.

– Но... О, какая разница? Киты продаются и покупаются на вес, как металлолом.

– Послушай, мне кажется, я смогу продать его за хорошие деньги.

– Тебе КАЖЕТСЯ! – она повысила голос. – И в расчете, что ты сможешь – МОЖЕТ, СМОЖЕШЬ – заработать на этом какие-то деньги, ты собираешься поймать и продать млекопитающее с высокоразвитым интеллектом и коммуникационной системой, столь сложной, что мы даже не можем понять ее! Слушай, ты мне не нравишься, мистер Кэмпбел! Еще немного практики, и я научусь тебя ненавидеть, – лицо ее пылало, на глаза от злости навернулись слезы.

– Ты закончила?

– Я только начала. Послушай, – сказала она более мягко, будто пытаясь испробовать новую тактику, – касатка – самый большой из дельфинов, а дельфины – загадочные животные. На греческом «дельфин» и «чрево» – почти одно и то же. Разве ты не понимаешь, что это значит? Дельфин это как бы чрево моря, чрево всего сущего!