Джон Пристли - Затерянный остров

— Что ж, мы славно потолковали, я блефовал отчаянно, взвешивал каждое слово. Он предлагает нам десять процентов с прибыли за первые три года, если мы поделимся своими знаниями. Якобы они того не стоят, но он готов сделать благородный жест, потому что ваш дядя, Дерсли, нашел остров первым. Других предложений не будет, либо так, либо никак. Это, конечно, вздор — он понятия не имеет, что там находится на острове, и вряд ли в скором времени поймет. При этом он не скрывает, что хочет выиграть время — все-таки добираться сюда непросто, откуда бы то ни было. Ну, что скажете? Десять процентов.

После короткого раздумья коммандер покачал головой. Рамсботтом посмотрел на Уильяма.

— Не годится.

— И я так думаю, — кивнул Рамсботтом. — Я за то, чтобы выжать из него больше. Он очень много о себе мнит. Этот второй, может быть, действительно минералог, а может, и нет — он больше похож на старого шарманщика, но кто его знает… Будем держать хорошую мину? Сколько запросим?

Решили замахнуться по меньшей мере процентов на сорок. В конце концов, убеждали они друг друга, дядя Уильяма нашел остров первым, анализ руды провели они, и на остров они прибыли прежде Гарсувина со товарищи, которые еще даже на берег не высаживались.

— Выдвинем наши условия после ужина, — решил Рамсботтом. — Авось он слегка смягчится. Впрочем, я знаю того, кто размякнет непременно, и это Джонни Рамсботтом. Стол накрывают наверху, с нами будет ужинать капитан крейсера. Он сейчас прибудет. Вроде бы все. Давайте попробуем умыться-почиститься — может, вы забыли, но там наверху сидят две симпатичные молодые дамы, и одна из них англичанка. Так что выше нос, мы еще на плаву!

8

Ужинали на палубе. Изысканный стол, бархатная тропическая ночь и освещенная палуба располагали к отдыху. Однако Уильяму с товарищами было не до умиротворения. Рамсботтом, набросившись на еду и вино, большей частью молчал — куда только подевалась его привычная веселая словоохотливость? Коммандер, напротив, почти ни к чему не притронулся, открывая рот лишь для односложных ответов на вопросы, и выглядел бесконечно уставшим, подавленным и больным. У Уильяма на душе скребли кошки. Он не возлагал особых надежд на переговоры, независимо от исхода урановая руда окончательно и бесповоротно уплывала из рук. Угнетало не упущенное состояние — Уильям в очередной раз осознал, как мало в этом предприятии его волнуют деньги, — а то, что остров с бесценным сокровищем больше им не принадлежит и что экспедицию ожидает бесславный конец. Конечно, есть еще вероятность, что Гарсувин, растерявшись, ослабит хватку и уступит им половину возможной прибыли, но вероятность эта крайне мала…

Уильям с головой ушел в мрачные раздумья, и некому было ободрить его и развеять тоску. Он не мог заставить себя поддерживать дружелюбную беседу — или хотя бы видимость дружелюбия — с Гарсувином, который, окружив их гостеприимством в лучших римских традициях, даже не подозревал о смятении Уильяма. Младшего коммандера Айвибриджа и его волоокую, тонкую, будто лоза, секретаршу, а может, любовницу, он уже видеть не мог. Двоим другим, загадочной смуглянке и чилийцу с дубленой кожей — предполагаемому эксперту, он еще готов был симпатизировать, как и капитану крейсера, меланхоличному исполину, однако, к сожалению, они не знали английского, а он не говорил по-испански. Объясняться жестами и случайными обрывками слов не хотелось. Однако между собой все эти люди общались охотно, и Гарсувин то и дело переходил на испанский, если не беседовал с Айвибриджем и его девицей. Кроме всего прочего, Уильям, как и его двое товарищей, чувствовал себя слишком оборванным и небритым на фоне этой элегантной компании. Даже на краю света им было стыдно за щетинистые подбородки и прорехи на когда-то белой одежде. Отсутствие цирюльника и прачечной давало Гарсувину огромную фору в этой игре, а лучшего союзника, чем эта волоокая девица, которая смотрела на Уильяма и его товарищей с заоблачной высоты, «белый» клоун и найти не мог.

Обе дамы удалились сразу после ужина. Мужчинам остались сигары, бренди и деловые вопросы. Гарсувин сразу взял быка за рога.

— Я полагаю, можно уже обойтись без тайн. Мое предложение вам известно, мистер Дерсли? Хорошо. Что скажете?

— Мы все обсудили, — сообщил слегка набравшийся, но ничуть не повеселевший Рамсботтом. — Оно нас не слишком устраивает. Пятьдесят процентов — и мы расскажем все, а известно нам многое, поверьте на слово, мистер Гарсувин.

— Половину?! Это смешно.

— Разумеется, смешно! — вскричал младший Айвибридж. — Вы просто держите нас за дураков.

Коммандер посмотрел на него устало, открыл рот, но передумал и, ничего не сказав, только ссутулился в шезлонге.

— Что же здесь смешного? — перешел в наступление Рамсботтом. — По праву остров наш. Мы прибыли первыми. Мы точно знаем, что там находится и какую ценность представляет — а вы не знаете и, может статься, никогда не узнаете, если мы не скажем.

Гарсувин только улыбнулся. Младший Айвибридж поднял свои великолепные государственные брови. Двое чилийцев задумчиво курили. Откуда-то из темноты, либо с бака яхты, либо с крейсера, доносились приглушенные рыдания аккордеона.

Рамсботтом утер лоб.

— Я скажу, как мы поступим, — и это окончательное условие. Мы берем сорок процентов. Сорок процентов, и мы все рассказываем. Не забывайте, эти знания нам самим не с неба упали.

Гарсувин снова улыбнулся:

— Мое предложение тоже окончательное, и оно не меняется. Либо вы соглашаетесь, либо я беру его назад. Если соглашаетесь — десять процентов ваши. Не хотите — как хотите. Вы расклад знаете, джентльмены, у вас нет никаких прав на остров, вы даже высадиться на нем больше не сможете без моего разрешения. Без вашей помощи я обойдусь, а десять процентов предлагаю лишь по доброте душевной. Хоть мистер Дерссли и не признает мой уговор с покойным дядюшкой, мне жаль, что вы, проделав такой путь, остаетесь ни с чем.

Рамсботтом переглянулся с товарищами. Выражение его круглого лица недвусмысленно заявляло, что всю эту речь он считает полным блефом. Компаньоны молча согласились, и Рамсботтом, хохотнув, покачал головой.

— Ну нет, мистер Гарсувин. Этот номер не пройдет.

— Вы отказываетесь?

— Разумеется. Мы не вчера родились.

— Что ж. Тогда считайте предложение недействительным. Вы не получаете ничего.

— Это мы еще посмотрим. А вы что рассчитываете добыть?

— То же, за чем приехали вы, — вставил Айвибридж.

— Предположим, но вы ведь еще не выяснили, за чем мы приехали, а на это уйдет время. И, может статься, немало. Так что теперь вы думайте, господа. — Рамсботтом попытался рассмеяться от души, но получилось не очень убедительно.