Я служил на флоте - Руслан Георгиевич Илаев
Асланов в подробностях рассказал о вчерашнем посещении «Дзержинского», ответил на все вопросы. Лишь однажды хозяин кабинета перебил его, когда он дошел в рассказе до уполномоченного особого отдела на крейсере.
— А с этого места подробнее и в деталях… — попросил адмирал. Чувствовалось, рассказ Асланова произвел на него сильное впечатление. Встреча и разговор заняли по времени около часа. Адмирал подошел к Асланову и обратился к нему со следующим предложением:
— Судя по всему, Руслан Георгиевич, Вы не в курсе произошедшего. Сегодня утром матрос Динаев Тапа убил разделочным ножом своего непосредственного командира — штурмана корабля. Вчера после Вашего визита штурман избил матроса, вероятнее всего, за то, что он Вам все рассказал. Вечером наш представитель на корабле довел до командира корабля информацию о взаимоотношениях между штурманом и Динаевым. Командир сразу же вызвал штурмана и имел с ним беседу. Результат этой беседы Вы уже знаете. После того, как штурман избил его, Динаев забрал с кухни продовольственного пищеблока разделочный нож и спрятал в штурманской. Утром, когда штурман наклонился над картами на столе, он пригвоздил его к столу этим ножом. Тот скончался, по-видимому, сразу. Затем сам пошел к командиру на прием и доложил, что убил штурмана. Сейчас матрос находится на гарнизонной гауптвахте в отдельной камере, с ним работают следственные органы. Мы и родителей его вызвали, судить его будут. Руслан Георгиевич, спасибо Вам, можете идти, но помните: по данному случаю-никаких официальных заявлений! Асланов отдал честь и пошел на выход.
Дней через пять его опять вызвали с корабля, на берегу он встретился с отцом Динаева и двумя его братьями. Они благодарили его за поддержку Тапы, за его визит к штурману, за принципиальные правдивые показания органам прокуратуры и на суде военного трибунала. Суд отправил материалы на дорасследование. А еще через неделю Асланову стало известно, что матроса Динаева Тапу признали инвалидом первой группы по нервно-психическому заболеванию, и родственники забрали его домой. Думаю, что парню просто повезло. Через два с половиной месяца должна была состояться Московская Олимпиада, вся страна к ней готовилась, и этот случай «на почве межнациональной розни» быстро замяли. А еще через неделю вышел приказ командующего Черноморским флотом, в нем говорилось, что к выходцам с Северного Кавказа в разговоре нецензурных слов не применять, относиться с уважением и физически их не оскорблять. Чеченца Динаева Тапу я больше никогда не встречал. А замполита с крейсера «Дзержинский» тихо отправили дослуживать на Тихоокеанский флот с понижением в звании.
Пятница, 13-ое
В огромном холле приемного отделения Севастопольского Военно-Морского госпиталя царит тишина, бывшие морские офицеры, а это основной контингент плановой госпитализации, — народ терпеливый, и жаловаться на плохое самочувствие не привык, тем более — на людях. Эти видавшие виды офицеры запаса и в отставке покорно сидят на диванах и в креслах, чаще всего сопровождаемые женами или любимыми дочерьми. Через коридор напротив — две двери, ведущие в кабинет дежурного врача-хирурга и врача-терапевта. Крайняя слева выходит широкой лестницей на второй этаж, где находится кабинет дежурного по госпиталю. Обычно дежурных назначают из числа старших офицеров медицинской службы, могущих самостоятельно принимать решения в сложных ситуациях, и обладающих большим жизненным опытом. Из кабинетов дежурных врачей время от времени выходят молодые миленькие медицинские сестры и приглашают очередных больных.
Утром на суточное дежурство заступил лейтенант Асланов, только несколько дней назад окончивший шестимесячный цикл первичной специализации по хирургии. Молодой офицер впервые самостоятельно дежурит в приемном отделении врачом-хирургом, а не дублером дежурного врача. За спиной у Руслана Асланова — более ста восьмидесяти выполненных самостоятельно и в качестве ассистента полостных операций. Вроде бы готов, но в тоже время ты один, рядом нет старшего наставника, с кем можно было бы посоветоваться. Представьте его состояние, когда такая ответственность внезапно легла на плечи лейтенанта медицинской службы. Хотя рядом в смежном кабинете заступила на суточное дежурство терапевтом Гуцунаева Ира — молодая врач-осетинка из Беслана, она в курсе, что это первое самостоятельное дежурство земляка, и искренне за него переживает. Дверь в ее кабинет все время полуоткрыта, и он периодически ловит ее поддерживающий взгляд.
На «скорой» привезли мичмана с перевязанной ладонью. Повязка пропиталась кровью, посеревшее лицо, искаженное гримасой боли, предполагали его быстрейшую эвакуацию в травматологическое отделение. Сопровождавшие мичмана сослуживцы объяснили: «Меняли двигатель машины, подняли «движок» на цепи, но он сорвался ну и прямо ему на ладонь…» Асланов коротко ответил на их вопрошающие взгляды: «Будем отправлять в травматологию, предстоит операция» и стал быстро заполнять историю болезни в части, касающейся приемного отделения. Одновременно левой рукой снял трубку с телефонного аппарата и доложил врачу в ординаторской травматологического отделения, что поступил мичман с размозженной кистью, которого после оформления истории болезни направит к ним. Попросил медицинскую сестру отвезти мичмана на каталке «по месту назначения», где его уже ждала операционная бригада. Сослуживцы вызвались помочь при транспортировке.
Еще оформляя историю болезни, Асланов обратил внимание на присутствующего в кабинете офицера в звании капитан-лейтенанта, про себя подумал, что это один из сопровождающих мичмана. Однако медсестра с пострадавшим мичманом и сопровождавшие его друзья вышли из кабинета, а незнакомый капитан-лейтенант выпал на секунду из поля зрения. Врач устало сел на стул и машинально откинулся на спинку. В тот же момент почувствовал сильнейший удар по лицу открытой ладонью слева направо. Удар был резким и совершенно неожиданным, в глазах вспыхнули искры, левое ухо мгновенно оглохло. Очнулся лейтенант на коленях справа от стола, но начали срабатывать инстинкты. Тело Асланова выбросило пружиной вверх, и неожиданно для себя спокойным голосом спросил:
— Вы что творите, товарищ?! Вы что себе позволяете?!
Сознание Асланова словно окуталось туманом: «Что это сейчас произошло? Кто этот человек? Почему он меня ударил?»
Капитан-лейтенант ничего не отвечал, но продолжал смотреть в лицо Руслана остекленевшими глазами, не мигая, попыток убежать не предпринимал, агрессии не проявлял, просто стоял и смотрел. Решение пришло, исходя из произведения Достоевского-простое: «Есть преступление, но должно быть и соответствующее наказание». Руслан отнюдь не терзался сомнениями, подобно бедному студенту Раскольникову: «Тварь я дрожащая или право имею?» Тем более, что был абсолютно уверен: никогда ранее не видел этого человека. У стены напротив стола врача — хирурга стоял огромный дореволюционный сейф ярко-красного цвета. Ширина его была около двух метров, высота — более трех, весил этот артефакт шесть тонн. По разговорам старожилов, из-за огромного веса его
