Майкл Крайтон - Пиратские широты

Майкл Крайтон

«Пиратские широты»

В том, что касается пиратских авантюр в Вест-Индии…

я обязан сообщить, что в здешних краях уделяют мало внимания прекращению и подавлению пиратства. Напротив, я вынужден честно, хоть и с печалью заявить, что сэр Джеймс Элмонт, губернатор колонии Ямайка, сам перенял обычаи преступников и негодяев, что он поддерживает словом, делом и деньгами продолжение трусливых и кровопролитных налетов на испанские земли, что он дозволяет использовать Порт-Ройял в качестве места сбора всех этих головорезов и подлецов.

Карта

Часть первая

Порт-Ройял

Глава 1

Сэр Джеймс Элмонт, волею его величества Карла Второго губернатор Ямайки, привык вставать рано. Отчасти это было склонностью стареющего вдовца, кроме того — следствием подагры, не дающей спать спокойно, и требованием климата Ямайки, где уже вскоре после рассвета становилось жарко и влажно.

Утром седьмого сентября тысяча шестьсот шестьдесят пятого года он, следуя обычному распорядку, проснулся в своих покоях, устроенных на третьем этаже губернаторского особняка, встал и сразу же направился к окну, желая посмотреть, что там с погодой и каким обещает быть наступающий день. Губернаторский особняк был внушительным кирпичным строением с красной черепичной крышей. Из окон этого единственного трехэтажного здания во всем Порт-Ройяле открывался великолепный вид. Сэру Джеймсу видно было, как фонарщики обходят город и гасят уличные огни. На Ридж-стрит утренний патруль, состоящий из солдат гарнизона, собирал тела мертвых и упившихся, валяющиеся в грязи. Прямо под окнами громыхали повозки, запряженные лошадьми. Они везли бочки со свежей водой из Рио-Кобра, протекавшей в нескольких милях от города. Но за исключением этого, в Порт-Ройяле было тихо. Город наслаждался кратким мгновением между тем, как последние кутилы, загулявшие вечером, напьются до помрачения сознания, и началом утренней торговой суматохи вокруг пристаней.

Переведя взгляд с тесных, узких улиц города на порт, сэр Джеймс увидел лес покачивающихся мачт, сотни кораблей всех размеров, пришвартованных в гавани или стоящих в доках. В море, за пределами порта, виден был английский торговый бриг, бросивший якорь за отмелью, неподалеку от рифа Рэкхема. Несомненно, судно прибыло ночью, и капитан благоразумно решил прежде дождаться дневного света, а потом уже входить в порт. Пока губернатор наблюдал за кораблем в свете разгорающейся зари, на нем подняли марселя. От берега, неподалеку от форта Чарльз, отвалили два баркаса и пошли к бригу, помочь отбуксировать его в гавань.

Губернатор Элмонт, известный в здешних краях под именем Джеймса Десятины из-за настойчивых требований отдавать десятую часть прибыли каперских экспедиций в его личную казну, отвернулся от окна и, хромая на больную ногу, двинулся через комнату, чтоб заняться утренним туалетом. Торговое судно тут же было позабыто, поскольку нынешним утром сэру Джеймсу предстояло исполнить неприятную обязанность — присутствовать при повешении.

На прошлой неделе солдаты схватили одного мерзавца француза, некоего Леклерка, изобличенного в пиратском налете на поселение Очо Риос, расположенное на северном берегу острова.

В результате показаний тех немногих местных жителей, что пережили нападение, Леклерка приговорили к публичному повешению на Хай-стрит. Губернатора особо не интересовал ни этот француз, ни его казнь, но должность требовала от него присутствовать при этом. Следовательно, утро намечалось утомительное и неприятное.

В комнату вошел Ричардс, слуга губернатора.

— Доброе утро, ваше превосходительство. Ваш кларет.

Он подал губернатору бокал, и Элмонт тут же осушил его одним глотком. Ричардс расставил туалетные принадлежности — таз со свежей розовой водой, еще один с давлеными ягодами мирта, небольшую чашу с зубным порошком, а рядом с ней положил платок для зубов. Губернатор Элмонт принялся ухаживать за собой под шипение надушенных мехов. Так Ричардс каждое утро проветривал комнату.

— Теплый выдался денек для повешения, — заметил Ричардс.

Сэр Джеймс пробурчал что-то в знак согласия и намазал редеющие волосы пастой из миртовых ягод. Губернатору Элмонту исполнился пятьдесят один год, и он уже лет десять как начал лысеть. Этот человек не был особо тщеславен и почти всегда носил шляпу, так что облысение оказалось для него не столь ужасным, как могло бы. Тем не менее сэр Джеймс применял различные средства от выпадения волос. Последние несколько лет он пристрастился к пасте из миртовых ягод, традиционному лекарству, рекомендованному еще Плинием. Кроме него сэр Джеймс пользовался пастой из оливкового масла, пепла и земляных червей для предотвращения седины. Но эта смесь так воняла, что губернатор втирал ее в волосы реже, чем следовало бы.

Губернатор Элмонт промыл волосы розовой водой, вытер полотенцем и взглянул на свое отражение.

Одной из привилегий положения высшего должностного лица колонии Ямайка было обладание лучшим на острове зеркалом. Оно было квадратным, со сторонами почти в фут, и превосходного качества, без ряби и малейших изъянов. Его привезли из Лондона год назад для одного здешнего торговца, но Элмонт конфисковал эту вещицу под каким-то предлогом. Он был не чужд подобных деяний, искренне считал, что такое вот властное поведение лишь добавляет ему уважения в местном обществе. Как предупреждал его еще в Лондоне предыдущий губернатор, сэр Уильям Литтон, Ямайка не была обременена излишеством морали. В последующие годы сэр Джеймс часто вспоминал эти слова, оказавшиеся чрезвычайно успешно сформулированным преуменьшением. Самому сэру Джеймсу недоставало умения изящно выражаться. Он был прямолинеен до неприличия, отличался вспыльчивостью и относил сей факт на счет своей подагры.

Теперь же, глядя в зеркало, сэр Джеймс понял, что ему нужно повидаться с Эндерсом, цирюльником, ухаживающим за ним. Элмонт не отличался красотой и носил пышную бороду, чтобы как-то возместить недостатки острого, как у хорька, лица.

Губернатор буркнул что-то своему отражению, после чего окунул мокрый палец в порошок из истолченной головы кролика, кожуры граната и цветов персика и проворно протер зубы, ухитряясь негромко напевать что-то себе под нос.