Сергей Жемайтис - Взрыв в океане

Взрыв в океане

Следы на песке

Я проснулся на берегу возле самой воды. В лицо мне светило утреннее, но уже жаркое солнце. Острые куски кораллов впивались в спину. Все тело ныло, но голова была ясной и свежей. Мне сразу припомнилось все, что произошло в прошедшую ночь.

С вечера ничто не предвещало беды. Океан мерно покачивал наш «Орион» — шхуна бежала по синей воде кораллового моря, похожая на пиратскую бригантину. Шли мы только на одном дизеле, в расчете прибыть к месту назначения на рассвете. Что это за место, никто из команды не знал, кроме Ласкового Питера — нашего капитана, да У Сина — штурмана, и еще, пожалуй, меня. Принося кофе и виски в рубку, я искоса поглядывал на карту, приколотую кнопками к штурманскому столику, и видел на ней тонкую карандашную линию курса, проложенную к группе атоллов, затерявшихся среди просторов Тихого океана. Шторм налетел внезапно, как часто случается в этих широтах. Шторм как шторм, которых было немало с начала плавания на «Орионе», и на этот раз все бы обошлось хорошо, не подвернись нам коралловый риф.

Меня швырнуло с койки вскоре после начала первой вахты. Сразу погас свет, видно, острые зубья кораллов просадили днище в машинном отделении, и оно быстро заполнилось водой. Замолчал дизель. Страшная это штука, когда в бурю замолкает уверенный стук машины и слышны только вой ветра, плеск волн да стоны смертельно раненного корабля.

В коридоре я налетел на чью-то широкую теплую спину. Это оказался наш кок — голландец дядюшка Ван Дейк. Я окликнул его.

— Это ты, Фома? — отозвался он и схватил меня за руку. — Не падай духом, мой мальчик. Ты надел пояс? — Он ощупал меня. — Нет! Надень! Или возьми буй. Дело серьезное. Ты выплывешь! Выплывешь! Недалеко остров… Проклятый капитан, хотел больше заработать…

Треск корпуса, рев бури заглушили его слова, я только расслышал:

— Прилив… плаваешь хорошо… не бойся…

Вода хлынула по коридору и отбросила меня от дядюшки Ван Дейка. Больше я не видел его. В кромешной тьме, прорезаемой вспышками молний, все, кто еще держался на палубе, пытались спустить шлюпки. Две с правого борта были разбиты в щепки. С левого борта, наконец, удалось спустить одну шлюпку, но ее накрыло волной и унесло. Осталась последняя. Матросы, обезумевшие от страха, стали драться возле шлюпки, вместо того чтобы общими силами попытаться спустить ее на воду. Я тоже хотел пробиться к шлюпке, но кто-то так толкнул меня, что я чуть не угодил за борт. Раздалось несколько хлопков, будто вылетели пробки из пивных бутылок. Полоснула зеленая молния, и я увидел капитана с пистолетом в руке.

Им удалось спустить шлюпку. Она то проваливалась в черную пропасть, то подлетала выше борта. В шлюпку то и дело бросались матросы, но мало кому удалось остаться в ней. Я видел, как поднялась на волне шлюпка, по ее бортам, ухватившись за планшир, свешивались два человека, голые по пояс, а капитан колотил по их рукам рукояткой пистолета. Когда шлюпка опустилась, я прыгнул в нее. И тотчас же полетел за борт, получив удар в живот. Удар был не особенно сильным, не то мне не пришлось бы рассказывать эту историю. Ласковый Питер, наверное, уже устал к тому времени, он просто столкнул меня со скользкой банки, и я полетел вниз головой в черную воду.

Когда я вынырнул и взмахнул рукой, то больно ударился об обломок одной из разбитых волнами шлюпок.

Грохотал гром, молнии вспыхивали и гасли над озверевшим океаном.

Мне было страшно, очень страшно. Я не знал, куда меня несут ветер и волны. Что, если куда-нибудь в сторону от островов? Да и острова не сулили особой надежды. Возле них множество рифов, понастроенных кораллами, они окружают атоллы непроходимыми барьерами. Наверно, приходили мысли и об акулах. Не помню сейчас. Но я боролся с волнами и ветром и не думал сдаваться.

Обломок шлюпки оказался очень вертким, он выскальзывал из рук, и я, захлебываясь, ловил его в темноте. Мне везло. В конце концов я крепко ухватился за шпангоут. Несколько раз при свете молний я видел капитанскую шлюпку на гребнях волн. Но я не кричал, не просил о помощи, зная, что это бесполезно.

Наверное, прошло много часов, пока в шуме дождя, свисте ветра и плеске волн я услышал глухой рокот. Молния осветила океан, и за это мгновение я увидел фиолетовую полосу прибоя.

Сидя утром на берегу, я посмотрел на риф, и дрожь пробежала у меня по спине. Оттуда и сейчас, в полный штиль, доносился такой грохот, что казалось, океан задался целью разбить, стереть эту преграду и посылал на нее бесконечные гряды гигантских валов. На добрую сотню метров взлетала к небу водяная пыль, и в ней дрожала яркая радуга.

Видимо, я перелетел через риф на гребне девятого вала.

Возле берега, слегка покачиваясь, плавали несколько досок, большой ящик, буй да обломок шлюпки, спасший меня от гибели. И это было все, что осталось от нашего «Ориона». Положение мое было гораздо хуже, чем у Робинзона Крузо, которому достался корабль, набитый добром, к тому же Робинзон был человеком с большим жизненным опытом, мне же за неделю до катастрофы пошел семнадцатый год. Но в те минуты я не думал о преимуществах своего предшественника. Я просто был счастлив, что сижу на сахарно-белом песке, что над моей головой шелестят своими жесткими листьями кокосовые пальмы. Мне сильно захотелось пить. Я встал, прошел несколько шагов и увидел кокосовый орех, он был очень большой, с глянцевитой коричневой кожурой. Я сунул руку в задний карман брюк и вытащил нож, подарок дядюшки Ван Дейка. Это был отличный нож из нержавеющей стали. Стоило нажать на пружину, как он со звоном выскакивал из рукоятки, острый как бритва.

Орех оказался очень легким. Кто-то высверлил в нем аккуратную круглую дырочку и выел все содержимое. Еще несколько орехов, которые валялись неподалеку, тоже были пустыми. Только после долгих поисков мне попался целый орех, я срезал у него макушку и стал было пить сок, но тут же выплюнул кислую неприятную жидкость. Видно, за хорошими орехами надо забраться на пальму, но я чувствовал, что не смогу этого сделать, пока не напьюсь и не поем. Наконец мне посчастливилось найти орех с необыкновенно приятным соком, по вкусу напоминающим лимонад, было в орехе и очень вкусное ядро. Я не успел покончить со своим завтраком, как зашуршал песок: огромный краб тащил волоком кокосовый орех.

«Не он ли просверливает дырочки?» — подумал я.

Краб подтащил орех к норе шагах в десяти от меня. Вокруг норы было много волокна от кокосовых орехов и скорлупы. Остановившись, краб начал клешней, как ножницами, срезать волокнистый панцирь. Делал он это довольно быстро. Освободив орех от волокна, краб оставил его на песке, а сам задом полез в нору. На острове водилось множество крабов, и возле каждой норы я видел волокно и скорлупу, но ни разу мне не удалось подглядеть, как этот краб-«стригун» вскрывает жесткую скорлупу. Много позже я догадался, что эту работу он оставляет жаркому солнцу. Оно так высушивает скорлупу, что та лопается.