Джордж Фрейзер - Флэш без козырей
— Отлично. Великолепно. Вы были освобождены от этого ужасного рабства, и теперь вы свободные женщины. — По-видимому, Клизероу просто наслаждался. — Полагаю, вы счастливы на своей новообретенной родине, которая приняла вас и благословила вашу свободу. Вы чувствуете себя в безопасности здесь, в Новом Орлеане?
— О, да, сэ’. Нам хорошо жить в веселый дом миз Ривер.
Судья даже и не пытался остановить взрыв криков, хохота и аплодисментов, которые были вызваны этими словами, а Друзилла и Мессалина радостно улыбались во все стороны, купаясь в лучах мужского внимания. Клизероу, покраснев, уселся, зато Андерсон легко вскочил и ждал, пока шум несколько уляжется, чтобы продолжить.
— Весьма трогательная история, — заметил он, и зал вновь заревел от восторга. — А теперь скажите мне, Друзилла и Мессалина, я и на секунду не сомневаюсь, что все, сказанное вами — абсолютная правда и я действительно считаю это правдой, но скажите мне, вот вы, дорогая Мессалина, где вы родились?
— Ну… в Батон-Руж, сэ’.
— А вы, Друзилла?
— Н’Авлин, сэ’.
— Понятно. Очень интересно. А как же вы попали на Роатан?
Выяснилось, что Мессалину завез туда богатый плантатор, плывший на Кубу; она была его любовницей, но наскучила своему хозяину и тот ее продал. («Глупый ублюдок», — прокомментировал чей-то голос.) Друзилла была среди других девчонок, которых прихватили с собой в круиз богатые бездельники, продававшие своих подружек в разных местах на Карибах.
— Так, значит, вы обе родились в Америке? И, как понимаю, обе родились рабынями?
— Да, сэ’.
— Остальные девушки, которые плыли на судне вместе с вами, они также родились в Америке? Конечно же, вам об этом неизвестно. В любом случае, они не были выбраны в качестве свидетельниц на этом процессе и уже не могут быть приглашены на него сейчас. — Андерсон сочувственно взглянул на Клизероу, у которого было выражение лица человека, увидевшего призрак. — Можно ли мне освежить память суда посредством ссылки на свод законов 1820 года? — Он так и сыпал номерами различных статей, одновременно листая толстый том. — А вот она. Кратко здесь определяется и признается пиратством и незаконной работорговлей, — Андерсон сделал драматическую паузу, — перевозка для продажи в рабство любого цветного лица, которое до этого не являлось рабом согласно американским законам.
В тишине, которая последовала за этим, звук, с которым Андерсон захлопнул книгу, прозвучал как пистолетный выстрел.
— Вот так обстоит дело, сэр. Капитан Спринг, как он признал это, свободно и открыто действительно перевозил рабов — американских рабов, рожденных в Америке, и поступая таким образом, он нисколько не вступал в противоречие с американскими законами. По крайней мере, не более, нежели человек, который переправляет рабов через Миссисипи. Он не способствовал побегу рабов и в то же время не занимался работорговлей в точном смысле этого слова, или же…
Клизероу вскочил на ноги, пылая праведным гневом.
— Это возмутительное извращение фактов! Как?! Только из-за того, что эти двое были рождены в Америке? Ведь они были выбраны в качестве свидетельниц только потому, что сносно говорят по-английски! Я уверен, что добрая половина их товарок, освобожденных при захвате «Бэллиол Колледжа», родились не на американской территории, а значит…
— Жаль, что вы не привели их сегодня сюда, — заметил Андерсон, — вам стоит более тщательно подбирать свидетелей.
— Но, сэр, это чудовищно! — закричал Клизероу. — Во имя правосудия, я требую, чтобы мне позволили вызвать очередного…
— Во имя правосудия, вы, должно быть, хотите продержать нас здесь до второго пришествия?! — воскликнул Андерсон. — Правда, сэр, неужели мы обречены торчать здесь, пока мой достопочтенный оппонент прочешет весь штат Луизиана в поисках всех свидетелей, которые значатся в его списке? Он представил своих свидетелей на этом процессе, так давайте же придерживаться их показаний. Если они не удовлетворяют истца, что ж, тем хуже для него и тем лучше для правосудия!
Тут уж стало абсолютно ясным, на чьей стороне публика. Толпа восторженно заорала и затопала ногами, заглушая все и всех, пока маленький судья не был вынужден призвать зал к тишине. Через несколько минут, когда все немного успокоилось, он заметил:
— У вас было достаточно времени, чтобы решить, кого вы выберете, сэр. Я уже заслушал свидетелей, которых вы вызывали.
— Протестую! — воскликнул Клизероу, энергично отбрасывая назад свои седые волосы. — Я протестую, но хорошо же, сэр, вы услышите моего последнего свидетеля, который докажет правоту нашего иска! Он повернулся ко мне и голосом, при первых звуков которого у меня сердце ушло в пятки, провозгласил:
— Бичемп Миллуорд Комбер, Королевский флот!
Полагаю, что я принял присягу, но не помню этого в точности. Затем Клизероу коротко изложил мое прошлое, рассказал про полномочия, предоставленные мне Торговым Советом, о моем плавании на «Бэллиол Колледже» — все, что мне еще пришлось про себя придумать. Эта речь сопровождалась глухим рычанием зала: «Проклятый английский шпион!», но Клизероу все же перешел к делу, на которое давно точил зубы:
— Полагаю, вы сможете засвидетельствовать, что когда «Бэллиол Колледж» достиг побережья Дагомеи, то принял на борт отнюдь не пальмовое масло, как нас в этом пытается убедить защита, а живой груз. Рабов! Не так ли?
Но Андерсон, Боже благослови его толстую честную рожу, уже снова подскочил:
— Это абсолютно невозможно, сэр! Я требую, чтобы свидетелю было сказано не отвечать на этот вопрос. Для нас не имеет значения, чем английский капитан мексиканского судна занимался за много сотен миль от нашего побережья. Этот вопрос, если он когда-либо будет поднят, должен разбираться английским или мексиканским судами, или же смешанными комиссиями, в деятельности которых Соединенные Штаты Америки не принимают участия. Я требую, нет, я настаиваю на том, чтобы неуместные замечания, бездоказательно подвергающие сомнению невиновность моего клиента, были запрещены. Мы здесь для того, чтобы определить статус «Бэллиол Колледжа» в момент его задержания. — И он перешел к перечислению длинной череды прецедентов с другими судами: «Надежный поставщик», «Розалинда», «Наслаждение Леди» и еще Бог знает что в том же духе.
От всего этого у меня вдруг вспотели ладони; если бы судья оказался честным человеком, мне настал бы конец. Но кому-то, без сомнения, пришлось хорошенько поработать, потому что страж закона лишь покачал головой и сказал:
— Я согласен с мнением защиты. Прошлое капитана не представляет для нас интереса…
