Иван Майский - Близко-далеко
ЛОНДОН И ЕГО АНАТОМИЯ
Поезд быстро мчался через ярко-зеленые равнины, то и дело перемежающиеся с промышленными городами. Равнины радовали глаз необыкновенно свежей, сочной травой и небольшими задумчивыми рощами. Такой яркой зелени Петров еще нигде не видел. А мрачные, закопченные города тянулись длинными улицами с тоскливо-однообразными кирпичными домиками. Ни единого деревца, ни единой травинки… Черный, каменный ад…
Пожилой официант принес утренний завтрак: кашу-овсянку с молоком, поджаренные в масле кусочки хлеба, джем из апельсиновых корочек и густой цейлонский чай. Все было довольно вкусно, но так мало! Покончив с завтраком, Александр Ильич, смеясь, сказал:
– Я бы еще два таких завтрака съел!
За окнами вагона мелькали семафоры, мосты, станции, речки, луга, заводы, селения. И всюду лезли в глаза белые буквы на синем металлическом фоне: «Bovril».[19]
Потапов тронул Петрова за рукав и с некоторым удивлением сказал:
– Смотри, Степан, здесь шпалы стальные!
Поезд приближался к Лондону. Зеленые равнины исчезли, темные дома тянулись бесконечной чередой, в воздухе висела серая дымка, пахнувшая копотью. Поезд громыхал на скрещениях путей, громко стучал по настилу мостов, мчался по улицам на уровне вторых этажей домов, мимо открытых окон, из которых выглядывали любопытные.
И вот, наконец, вокзал Паддингтон. Поезд сбавил ход и медленно вкатился под высокие стеклянные своды, густо закопченные дымом.
Наши путешественники вышли на платформу, заполненную сотнями людей. Держа в руках свой более чем легкий багаж, они спустились по лестнице на небольшую привокзальную площадь. Подкатило такси – смешной квадратный высокий домик на колесах. Советские путешественники сели в машину, и Петров несколько нерешительно сказал:
– В советское посольство… Вы знаете адрес?
– Разумеется, знаю, – уверенно ответил шофер. – Приехали из России, сэр?
– Как вам сказать… В общем, из России, – улыбнулся Петров.
– Здорово вы колошматите немцев! – с довольным видом заявил шофер и добавил, имея в виду посольство: – Это недалеко… Мигом доставлю.
Четверть часа спустя автомобиль въезжал в ворота «частной улицы», охраняемой стариком привратником в ливрее и старой разжиревшей собакой.
Когда первому секретарю советского посольства доложили, что прибыли трое советских граждан с острова Девы, он быстро вышел в прихожую и, гостеприимно протянув гостям обе руки, воскликнул:
– Наконец-то! Мы уже начали опасаться, не случилось ли с вами еще каких-либо необыкновенных приключений в пути!
– Ну, нет! Хватит… – ответил Петров. – На этот раз все обошлось благополучно.
Первый секретарь усадил гостей в приемной и исчез. Приемная представляла собой большой двусветный зал, отделанный дубом и красным деревом. На высоте второго этажа вокруг зала шла галерея, а над ней висели картины советских художников: пейзажи, жанровые сцены, портреты. На одной из стен светлел своими голубоватыми тонами «Иней» Грабаря.
– Пожалуйте! – раздался голос секретаря, и он повел прибывших в кабинет посла.
Это была просторная комната с окнами, выходящими в сад посольства. У окна, на небольшом возвышении, стояла невысокая колонна с прекрасным бюстом Ленина работы известного советского скульптора. На противоположной стене висел портрет Л. Б. Красина, сыгравшего столь важную роль в установлении дипломатических отношений и деловых связей между Англией и СССР.
Письменный стол, неподалеку от окна, был завален бумагами, газетами и толстыми фолиантами.
– Здравствуйте, дорогие товарищи! – воскликнул посол, идя навстречу гостям. – Рад вас видеть, наконец, живыми и здоровыми… Ну, садитесь и рассказывайте о вашей эпопее!
Степан подробно доложил о всех перипетиях их необыкновенного путешествия с момента вылета из Москвы. Таня и Потапов дополняли его рассказ живыми деталями. Посол воскликнул:
– Ну, знаете, это совершенно романтическая история! Право, можно подумать, что вы решили повторить приключения героев Жюля Верна. Конечно, с поправками на современность. Но в этой истории есть момент, который особенно интересует меня как посла СССР в Англии. Вы, вероятно, догадываетесь, что я имею в виду поведение капитана Смита после торпедирования «Дианы». Позорный поступок! Прошу вас написать мне об этом факте официальный рапорт. Я сделаю представление английскому правительству.
Посол что-то отметил в блокноте, лежавшем перед ним на столе, и затем продолжал:
– А теперь отдохните немного в Лондоне после всех ваших злоключений. Тем более что вам едва ли раньше чем через неделю удастся получить места на самолет, отправляющийся в Швецию. Впрочем, вам не придется пожалеть об этой паузе: Лондон – интересный город.
– Я думаю, – вставил первый секретарь, – что наших гостей лучше всего познакомить с товарищем Орловым. Он будет отличным руководителем в путешествии по Лондону.
– Хорошая идея, – откликнулся посол. – Товарищ Орлов провел в Лондоне много лет как политический эмигрант еще в царские времена. После Октября он вернулся на родину, преподавал, занимался литературой. Сейчас, в связи с войной, его прислали в Лондон для работы в штате нашего посольства. Орлов превосходно знает Лондон, и притом с разных сторон. Никто не сумеет показать вам город так, как это сделает он…
Наконец посол поднялся и весело сказал:
– А теперь прошу вас ко мне обедать, товарищи! Угощу настоящим украинским борщом! Должно быть, давно его не едали?
На следующее утро Орлов явился в отель, где остановились «робинзоны», как окрестили вновь прибывших сотрудники посольства.
Это был человек лет шестидесяти, еще бодрый и крепкий, с умным и выразительным лицом. В манерах и обращении Орлова была та характерная естественность и простота, какая обычно отличает революционеров старого поколения.
– Позвольте представиться, – улыбаясь, начал он. – Орлов, Федор Петрович, старый эмигрант и новый дипломат… Вы, кажется, хотели ознакомиться с Лондоном, леди и джентльмены?
– Очень хотели бы, сэр, – в тон ему ответил Петров – и будем весьма благодарны, если вы нам поможете в этом.
– Ну, какие там благодарности! – рассмеялся Орлов, – Это доставит и мне самому большое удовольствие. Скажу откровенно: люблю Лондон! Здесь работали Маркс и Ленин. Лондон – это город моей молодости: я попал сюда, бежав из Сибири, когда мне было всего двадцать пять лет… Несколько лет я ежедневно сидел в читальном зале Британского музея и усердно занимался. Я очень рад случаю еще раз побродить по городу, на сей раз в качестве вашего проводника.
Орлов умолк, как бы охваченный воспоминаниями, но спохватился и деловито сказал:
