Золото Каралона - Александр Цуканов
Минувшей зимой Кахир Баграев приобрел в Стекольном большой дом под производственную базу. Рабочие обнесли его по периметру забором. Удобный подъезд на машинах. С тыла выход к лесистой пойме и реке Нельча. После военных действий под Сусуманом Кахир залег в доме со своей бригадой. Здесь тихо, спокойно, ни грохота скруберных бочек, ни рева мощных японских бульдозеров, работающих на рыхлении полигонов. Умирающий северный поселок. Можно бы отоспаться в отдельной комнате. Не спится Кахиру. Пьяные посиделки бойцов раздражают. Он давно мается от безделья. Иногда ругает дежурных охранников. Они пьют водку, ведут бесконечные разговоры про женщин и большие деньги.
Кахир в очередной раз идет в сторону Олы по грунтовке, уходящей далеко-далеко в сторону Охотского моря. Здесь его догоняет черный «крузак».
– Гуляешь, Кахирчик? – Амир шутит, смеется, будто ничего не произошло. – Повяжут менты без охраны. Бригаду бросил. А они там бухают.
– Надоело ругаться… – Кахир смотрит исподлобья на Озоева. Выпрямляется, откидывает черную прядь со лба. Выдыхает. – Достали! Пыво с Чубчиком подрались. И вообще…
– Разберусь. Я тебе денег привез.
– Мне не надо.
– Что? Ты же хотел дом строить в Салги.
– На крови дом не строят.
Озоев согнал с лица улыбку. Захлопнул дверцу машины. Вплотную подступил к Баграеву.
– Ты чего, парень, обкурился? Какая кровь?
– Цукана зачем убил?
Амир отшатнулся. Этот оскал, хриплый возглас показался ему рыком овчарки, готовой укусить за руку.
– Одурел? Я ему кредит предлагал. А он, борзота, всю Теньку против нас настроил. Хотели пугнуть его. Но подрывник заряд пластида не рассчитал.
– Ты умный – да? Академия кончил. Ислам веришь… В инвалида стрелял!
– Замолчи! – Озоев бьет с правой. Жилистый верткий Кахир уворачивается. Удар вскользь цепляет подбородок. И тут же рука Озоева, словно клещами, зажата так сильно, что может переломиться в запястье. Это не на ковре прыгать, тут настоящая сила нужна, а ее Кахир наработал в артели с лопатой и ломом.
– Ладно, не дури. – Озоев идет на попятную. Водитель остался в Стекольном. Пистолет в бардачке. Но, похоже, Кахира им не испугать.
– Убивать меня будешь?
– Дурак! Иди, иди, куда хочешь… Но не возвращайся. Рыдать будешь, осел неблагодарный.
Из-под колес брызжет галька, трехтонный «лендкрузер» срывается с места. Озоев выдергивает из бардачка пистолет. Что-то произошло важное, а что, он пока еще не может понять, поэтому стреляет с руганью в воздух.
Зимник – самый надежный путь в предгорьях Станового хребта. С декабря занялись переброской оборудования и техники в Зейский район. Строили базу, ремонтные мастерские. Прииск назвали, как и ручей, – Удачливый. Пелена спала. Повеяло новизной, Малявин впервые никого не подгонял. Взялся помогать плотникам и постепенно освоил работу так, что Динамит, который на своем веку смастерил не один десяток деревянных домов, избушек и бань, удивился, сказал.
– Ты, блин, похоже, в отца. – А лучшей похвалы для Ивана быть не могло.
КамАЗами активно завозили стройматериалы, горючее, продукты. Но зимник рано просел. В долине реки ушел под лед груженый КамАЗ. Последних отпускников пришлось забрасывать из Никольского вертолетом. Прибывшие старатели удивленно осматривали новый поселок, обживали дома, мастерили топчаны, полки, осматривали будущую баню. Всем хотелось быстрее выставить промприборы типа «Дерокер», современный скруббер, чтобы начать мыть золото. Петр Никишов придирчиво влазил в каждую мелочь. Заставил срезать заплатки на колоде у старого вашгерда, чем возмутил даже Малявина.
– Не понимаю. Зачем?
– Колоду – ежели протерлась песками, заваривают заплаткой только изнутри. Внахлест. Чтобы не было щели старого металла. Иначе туда обязательно набьется золото. Был случай на Игуменском, жалко время дорогое терять, вот сварной при работающем вашгерде и поставил заплату снаружи. Потом, при перестановке, стали заплатку срезать и ставить снаружи, а там набилось в щели шлиха чуть ли не с килограмм.
– И куда?
– Да ссыпали в колоду!
Подошедший Гуськов хитро улыбается и даже плечом отирает Никишова.
– Погоди. Расскажу случай. Сделали мы съём на последнем приборе. Контейнера забиты под завязку. Куда девать смыв с крайнего прибора? Я говорю, ссыпаем мокрые шлихи в брезентовые рукавицы. День зашибись. Солнышко припекает… Все уставшие, прикорнули, ожидая вахтовку. Проснулись, машина бибикает, шофер зовет! И как на грех, приехал на полигон Аркадий Цукан и наш главный геолог… Стали грузиться – нет рукавиц! Все свои, не первый год вместе стараются … Что делать? Промолчать, а вдруг где выплывет золотьё? Сознаться, что потерялось куда-то – страшновато. Цукан мужик резкий, выгонит к чертям собачьим из артели! Молча погрузили контейнера. Председателя все давно знают. Мы с Журавлевым отозвали его в сторонку и повинились, что килограмма четыре шлихов пропало. Цукан матюгнулся и приказал грузиться в машину.
– Едем на поселок, разберемся внутри артели…
Сели в машину, тронулись… Остальные артельщики в вахтовке не знают об этом, веселятся. Об ужине размечтались. Мишка Стригун – парень наш такой простодушный, говорит: «Парни, там собака чьи рукавицы у камня зарывает?» Я стучу по кабине, кричу шоферу: «Стой!» Подбегаю, а пес рукавицу с золотьём пытается порвать! Молодой кобель, игривый. А рукавица пахучая. Промасленная… Он завязку порвал зубами, часть шлиха рассыпалась. Мы со Стригуном на карачках ползаем, выскребаем. Остальные хохочут, понять ничего не могут. «Сбрендили ребята». Отдаю обе рукавицы Цукану.
– Вот, Федорыч, собрали все, что смогли.
Цукан полез в свою машину, достал из загашника бутылку водки.
– Вручаю. За то, что не скрыли потерю…
Первые сто десять килограммов золота под охраной доставили на аффинажный завод в июле. Губернатор Амурской области по рации поздравил Малявина с успехом, спросил о перспективах. Когда услышал, что запланировали полтонны золота за сезон, то пообещал всяческое содействие со своей стороны и правоохранительных органов. Малявин напрягся, подумал: «Справимся и так, лишь бы не мешали…» Платить придется, если не амурским бомбилам, так слугам народа в администрации области.
– Нам бы с дорогой помочь… – начал пояснять Малявин, но рация запикала сигналом «конец связи».
Когда стали обсуждать звонок губернатора на Совете артели, то бригадир Трехов вспылил:
– А ку-ку не ху-ху? Хер достанут. Надо будет, все подходы заминирую…
– У тебя, Динамит, от взрывов крыша прохудилась. У них СОБР, вертолеты и прочая хрень… Нам все одно пробивать и мостить дорогу на Никольское.
– Правильно говорит Петр Семенович. Я прошелся с маркшейдером и посчитал: если отработанный грунт возить двумя самосвалами на дорогу от прииска, да еще свой каменный карьер возле Падальной
