Анна Антоновская - Ходи невредимым!
Упреки Саакадзе, что княжество из личных, недостойных побуждений жертвует великим делом спасения Грузии, только распаляли заносчивых себялюбцев. И вот торжествующий Теймураз приказал трубить в золотые трубы Кахетинского царства. Началось наступление.
Старый Теймураз Мухран-батони и Эристави Ксанский возмущенно вложили мечи в ножны, намереваясь увести свои дружины. Но Моурави вновь умолил их во имя отечества подчиниться решению царя.
В центре иранской линии, возле войскового знамени, Иса-хан, блистая перьями на шлеме, вызывающе подбоченясь, громко отдавал приказания. Казалось, достаточно одного броска коня, и богатый трофей – голова сардара – взлетит на пике.
И вот каждый князь в отдельности решил обогнать соперников и удалью прославить фамильное знамя. Поощряемые обещанием большой награды, княжеские дружинники, словно на пышной охоте, одновременно наперегонки понеслись вперед, создавая хаос и сутолоку.
И по тому, каким бешеным пушечным и мушкетным огнем были встречены грузины, Саакадзе понял, что именно на кичливость и военную отсталость князей рассчитывал Иса-хан.
Но Иса-хан забыл о предвидении Саакадзе, изучившего сарбазов не хуже, чем он, хан, грузинских князей. Внезапно на левом крыле азнаурских дружин ударили дапи, заиграли дудуки. Над полем боя возник канатоходец, а навстречу ему по канату, словно повисшему в воздухе, поползла огромная пятнистая змея. Вопли ужаса: «Зибир!» Зибир!" и крики восторга: «Аджи! Маджи! Лятораджи!» – огласили ряды сарбазов. Напрасно юзбаши свирепо били мозаичными ножнами по бритым затылкам, напрасно онбаши грозили посадить ослушников на кол, напрасно яверы угрожали осыпать их головы пеплом, – сарбазы не в силах были отвести взгляда от чудовищной змеи, которая, шипя, приближалась к канатоходцу.
Давно так не хохотал Иса-хан, ему понравилась шутка Саакадзе. И он кое-что новое приготовил для «друга». Не спеша, любезно, точно приветствуя, он трижды взмахнул платком. Позади него что-то заурчало, раздался странный топот.
В канатоходца, которого не могли достать пули, летели стрелы, но он продолжал прыгать, кувыркаться, бегать на руках и вдруг пронзительно свистнул. Змея взвилась и метнулась в сторону сарбазов.
В этот миг Саакадзе двинул на опешившего врага азнаурскую конницу. Закипела кровавая сеча. Окрестности Марабды задрожали от боевых выкриков.
Иса-хан уже не смеялся. Перед ним из огня восстала тень Карчи-хана.
– А-ай, бехадыран! – зычно воскликнул Иса-хан.
Из-за персидских шатров серо-коричневой тучей, разъяренный, как ветер в пустыне, вынесся арабистанский верблюжий полк.
Тревожно заржали кони, шарахнулись. Налетевшие верблюды злобно рвали дружинников зубами, стягивали наземь, топтали. Всадники в белых бурнусах ловко осыпали картлийцев ударами длинных копий.
– Э-хэ, азнауры! – выкрикнул Саакадзе, вздыбив молодого Джамбаза.
Зеленым вихрем рванулись из леса Гуния и Асламаз с легкоконными сотнями.
– Разить верблюдов терпенами! – командовал Саакадзе, подняв забрало. – Коней с буиндуками вперед!
Оружие, выкованное тбилисскими амкарами по образцам Саакадзе, вступило в дело. Верблюды, подсеченные копье-саблями, с диким ревом метались по стану, внося сумятицу и сея панику. Стоны. Проклятия. Арабы повернули за лесистый холм и, надеясь прорваться к дружественному замку Шадимана, устремились в свободное от битвы ущелье. Но тут Автандил обрушил на них сноп метательных пик-молний. Лавина белых бурнусов мгновенно повернула назад в ущелье, сбивая последовавших было за ними мазандеранцев.
– Алла! Алла! – в гневе закричали войсковые муллы и вынесли затканный золотом портрет.
– Шах Аббас! Шах Аббас!
Бежавшие сарбазы, словно от магического толчка, на миг остановились и вновь с копьями наперевес повернули на картлийцев.
Вновь затрубил ностевский рожок. Немногочисленные азнаурские дружины, расположенные опытной рукой Саакадзе на выгодных рубежах, одновременной атакой создали впечатление общего наступления грандиозного грузинского войска. Расколов кизилбашей, азнаурская конница захватила вражеский стан. Битва уже, казалось, выиграна грузинами.
Не рискнули вступить в бой с Саакадзе и подоспевшие тавризский и азербайджанский беглербеги.
Стояла полуденная жара. Саакадзе смахнул черный пот железной перчаткой. Он заметил, что князья не поддерживают его и продолжают бессмысленно топтаться у царской стоянки, явно предоставляя азнаурам своею кровью отразить главный натиск Иса-хана.
– Нетрудно разгадать коварный план владетелей, – хрипло выкрикнул Георгию подскакавший на взмыленном аргамаке Теймураз Мухран-батони, – эти блюдолизы царя стремятся обескровить нас, чтобы затем вступить в бой с обессиленным нами врагом, приписав победу своим знаменам. – И он, выхватив меч из ножен, рванулся на беглербегов, увлекая за собой мухранцев.
За мухранцами помчалась конница Ксанских Эристави. Развевающиеся красные башлыки казались пламенем, охватившим Марабдинское поле. Снова закипела кровавая сеча. Тяжело загудела земля от груд искореженной брони, от тысяч павших всадников и коней.
Зорко, с огромным напряжением следил Саакадзе за действиями своего немногочисленного войска, с удивительной быстротой поспевая всюду, где требовалась не только отвага, но и опытность полководца. Как огненная птица, победа вновь парила над знаменем Великого Моурави.
Притягательной силой владела эта огненная птица. Не выдержал Зураб Эристави и внезапно ринулся в бой, приказывая легкоконной арагвинской дружине окружить ширванского хана, двигающегося к Марабдинскому полю.
Облегченно вздохнул Саакадзе. Он видел, как на стоянке царя взметнулись княжеские знамена: сигнал к наступлению. И вдруг, покрывая гудение поля, раздались какие-то истошные вопли:
– Теймураз, Теймураз убит!.. – Кто, царь?.. – Царь… Царь убит!.. О-о-о!.. – Народ! Наро-од!.. Погибли мы!.. Царь убит!.. Царь Теймураз!..
Страшное известие мгновенно облетело ряды грузин. Саакадзе остро почувствовал: замерло сердце битвы.
Нового перевеса можно достигнуть только шквальным наступлением объединенного грузинского войска.
– Найти царя! – громовым голосом выкрикнул Саакадзе. – Оповестить войско: убит не царь Теймураз, как кричат предатели, умышленно сея панику, а славный витязь Теймураз Мухран-батони!
И, как бы предчувствуя, что гибель опытного полководца подорвет дух воинов, Моурави просил Кайхосро заменить деда на поле боя.
Под грохот ширванских барабанов тысячи тавризского и азербайджанского беглербегов обрушились на линии грузин. Фанатично выкрикивая откровения корана, сарбазы беспрерывным огнем прокладывали себе путь.
