Понсон дю Террайль - Тайны Парижа. Том 2
— Вот как! — прошептал он. — Теперь мне кажется, что она любит меня… Она была одна?
— Нет, этот старик… вы знаете?
— Да, граф Арлев.
— Он сидел около нее, и она показала ему ваше письмо и спросила: «Что делать?»
— А! — проговорил, нахмурившись, Арман. — Она спросила у него совета?
— Да, и прибавила: «Должна я идти туда?»
— А что же он ответил? — спросил Арман.
— Он вздохнул, грустно взглянул на меня и сказал: «Идите, сударыня, никто не избегнет своей судьбы!» Я не понял, что он хотел этим сказать, но испугался…
— Понимаю.
— Что же он этим хотел сказать?
— Что она любит меня и не должна долее скрывать этого от меня,
Старик с недоверием покачал головой. Арман спросил:
— Значит, она придет?
— Да, сударь.
— Когда?
— «Идите, — сказала она мне, — я следую за вами».
И как будто судьба захотела оправдать слова старого слуги: в эту минуту позвонили у ворот.
— Это она! — прошептал сын полковника, бледный и дрожащий от волнения.
Он бросился в соседнюю комнату, окна которой выходили во двор.
Маленькая карета остановилась у подъезда. Из нее вышла женщина, тщательно закутанная. Это была Дама в черной перчатке.
Арман хотел было броситься к ней навстречу, но силы изменили ему, и он остался прикованный к месту, на верхней площадке лестницы, дрожащий, не дыша и без голоса. Иов стоял позади своего господина и поддерживал его.
— Ах, — пробормотал старый солдат, — я никогда не испытывал страха на поле сражения, а вот теперь я чувствую, как дрожь пробегает по телу… мне кажется, что вместе с этой женщиной войдет к нам несчастье…
В это время Дама в черной перчатке быстро подымалась по лестнице. Очутившись около Армана, она подняла вуаль и улыбнулась грустной улыбкой, но на этот раз не насмешливой, какая бывала у нее иногда. Арман взял ее руку, поцеловал, хотел сказать что-то, но не мог, так велико было его волнение. Он увлек ее в залу, предложил кресло и знаком попросил Иова выйти.
— Ах, уж эта мне женщина! — повторил старый солдат, уходя. — Ах, эта женщина… Я думаю, что это олицетворенная судьба…
Дама в черной перчатке села, и, продолжая держать ее руку, Арман опустился перед нею на колени.
— Наконец-то, — пробормотал он. — Наконец-то. вы согласились приехать ко мне…
Она взглянула на него печально и спросила.
— Вы все еще любите меня?
— Люблю, — прошептал он. — И вы никогда не поймете, как я страдал в течение недели, когда вы лишили меня своего присутствия…
— Может быть, — проговорила она.
— Однако, — продолжал он со слезами в голосе и устремляя на нее свои большие глаза, в которых было столько нежности, что они делали его иногда похожим на женщину, — однако я всегда повиновался вам, исполнял ваши приказания, не рассуждая, я был в ваших руках орудием и был счастлив своею судьбою… Ах, сударыня, что такое я сделал, чем заслужил такую немилость?
— Ничем, — сказала она, улыбаясь.
— Значит… в ваших глазах… я не виновен.
— Нет, мой друг!
Он восторженно поцеловал ее руку.
Она продолжала, спокойно и добродушно улыбаясь:
— Друг мой, вы жалуетесь на меня и, может быть, вы правы. Долго избегая вас, отталкивая вашу любовь, исчезая от вас, я кончила тем, что позволила вам победить себя. Ваши постоянство и привязанность тронули меня. Я согласилась, чтобы вы поехали со мною в Баден, я сделала вас участником моей мести, и у вас хватило мужества…
Тень пробежала по лицу Армана, который вспомнил гнусную роль, которую он сыграл относительно графини Д'Асти.
— Но, — поспешила прибавить Дама в черной перчатке, — оставим эти тяжелые воспоминания, друг мой; вы вернулись в Париж вместе со мною; я обещала видеться с вами каждый день, даже по два раза в день. Мой отель был открыт для вас; вы входили туда во все часы дня, и я всегда принимала вас…
— Вы были добры… — прошептал Арман.
— Однажды, — продолжала она, — вам отказали в приеме, и так как вы настаивали, то вам подали письмо от меня. Я умоляла вас прекратить ваши посещения…
— О! Это было жестоким ударом для меня, — с живостью перебил молодой человек.
— Я это знаю, мой друг.
— Вы знаете?
— Да, потому что я стояла у окна, спрятавшись за занавесью, и видела, как вас поразил мой отказ.
— И с тех пор, — продолжал Арман, — я писал вам ежедневно, но мои письма оставались без ответа.
— Выслушайте меня, — сказала она. Он замолчал и взглянул на нее. Она продолжала:
— Да, на первый взгляд, я жестока и несправедлива. Но разве вы забыли уже, что я вам говорила в тот день, когда вы нагнали меня по дороге в Германию: «Если вы хотите любить меня и ехать со мною, то должны ожидать всего, не удивляться никакой странности в моей жизни и не спрашивать о тайне моего непонятного поведения»?
— Это правда, — прошептал молодой человек. — Но разве вы не посвятили меня в тайны вашей жизни, не сделали меня сообщником вашего ужасного замысла, разве я не сделался в ваших руках, как вы сами только что сказали, послушным орудием?
— Да, конечно, а так как вы настаиваете, то я открою вам и последнюю тайну.
Арман вздрогнул.
— То, что я задумала, еще не окончилось Баденом, так как, по моему приказанию, вы были секундантом несчастного Фредерика Дюлонга, который в настоящую минуту умирает.
— Ну, и что же?
— Оно не кончилось также и в Париже, — прибавила Дама в черной перчатке.
— Как! А де Флар?
— Де Флар не был последним из убийц, которых я преследую.
Арман снова вздрогнул.
— Тот, кого мне остается убить, — продолжала Дама в черной перчатке, — был их начальником, образовал их ассоциацию, толкнул на путь преступлений, того…
— Что же? — спросил с тревогой Арман.
— Того я хочу погубить без вашей помощи.
Она произнесла эти слова с дрожью в голосе, как будто ужасная борьба происходила в ней.
— О, разве я не принадлежу вам телом и душою? — воскликнул Арман. — Я готов исполнить все, что вы мне прикажете…
«Майор прав, — подумала Дама в черной перчатке, — судьбы не избежишь».
Затем она прибавила вслух:
— Ну, что ж, пусть будет так! Вы снова сделаетесь моим орудием. Вы будете в моих руках ужасным орудием мести. Я хотела избегнуть этого, но судьба решила иначе.
— Я вас люблю, — страстно прошептал Арман. Молодая женщина встала и протянула ему руку.
— Приходите ко мне завтра, — сказала она. — Я буду ждать вас в полдень. Прощайте.
Арман, опьяневший от счастья, проводил ее до кареты и в последний раз покрыл ее руку поцелуями.
Час спустя Дама в черной перчатке вернулась домой и застала графа Арлева, сидящего у камина в будуаре.
— Вы были правы, мой бедный Герман, — сказала она ему, — люди не избегнут своей судьбы.
