Кристиан Жак - Запретный город
— Я бы хотел просто жить в мире с тобою, в этом селении.
— Был день, и ты услыхал зов, и ты на него откликнулся. Думаешь, голос не позовет тебя вновь? Ты более не можешь быть просто самим собой, и только. Ты должен исполнять долг, служить людям. И это хорошо и правильно. И это — благо, и ничего иного не нужно.
По окончании траура, соблюдавшегося ради оправдания Неби на загробном суде, Нефер Молчун был возведен в ранг начальника правой артели Места Истины. Таинство совершилось в храме, посвященном богиням Маат и Хатхор.
В возрасте тридцати шести лет ему пришлось занять почетное место старшего мастера, чьи великие предшественники создали обители вечности блистательных фараонов в Долине царей и сотворили многие выдающиеся произведения, родившиеся благодаря множеству дарований, которыми располагало братство.
Когда Нефер Молчун появился на пороге храма, его встретила шумная овация: хлопали все собравшиеся здесь жители селения.
Взволнованный до слез, он пытался осознать всю значимость своих новых обязанностей и только сожалел об ушедших временах ученичества, когда пытливому подмастерью всегда можно было попросить помощи у опытного наставника. Отныне советоваться будет не он, а с ним, и это он должен будет давать указания и избегать ошибок, чреватых тяжкими последствиями.
Писец некрополя Кенхир вручил Неферу мерный локоть, который передавался от одного начальника артели к другому. Каждое из двадцати восьми делений инструмента было помечено именем определенного бога и удела, находящегося под его покровительством. Согласно изречению Ра, локоть мастера воплощает в себе закон вселенной, которому мастер должен следовать неукоснительно.
Ясна первой обняла нового начальника артели, и он долго прижимал ее к себе на виду у всех.
73
Мастеровой Места Истины прибыл на склад Тран-Бела в приподнятом настроении. Жизнь удалась на славу! Получив в селении замечательное образование, лучшее во всем Египте, он усвоил многие полезные знания, которые сегодня помогали ему существовать безбедно, благо было немало желающих выложить хорошие деньги за его работу.
Знакомство с ливийским купцом открыло перед ним дорогу к осуществлению заветной мечты: ему хотелось разбогатеть. И тут пригодилось право распоряжаться своим досугом по собственному усмотрению.
Пока не кончился траур по Неби, мастеровой оставался в селении и только писал письма, договариваясь о встрече с торговцем. Тран-Белу не терпелось увидеть в своей лавке новые изделия, благо в знающих толк покупателях недостатка не было.
— Мне бы твоего хозяина, — обратился ремесленник к одному из работников склада.
— Он в конторе.
Мастеровой прошел через весь склад и открыл дверь небольшого служебного помещения. Там, в тишине, Тран-Бел копался в своих старых записях. Войдя внутрь, мастеровой остолбенел, увидав подле ливийца женщину в тяжелом парике и с сильно подведенными глазами.
— Простите, я ошибся дверью.
— Ты пришел туда, куда направлялся, — сказала Серкета. — Я знаю, кто ты и зачем сюда явился. Дверь поплотнее закрой. Поговорить надо.
— Я с вами не знаком, и…
— Твои делишки с Тран-Белом… все это в высшей степени предосудительно. Насколько мне известно, ты замешан в мошенничестве и, следовательно, подлежишь суровому наказанию, за которым последует необратимое изгнание из Места Истины.
Ремесленник побледнел.
— Вам известно, что…
— Мне известно все и во всех подробностях. Или ты мне повинуешься, или твоя беззаботная жизнь закончится.
Мужчина попятился, словно желая забиться в угол. Серкета щелкнула задвижкой.
— Чего вы от меня хотите?
— Я никому не проговорюсь о твоих делишках, и ты можешь проводить свой досуг так, как тебе нравится. Но при одном условии: я хочу знать все о жизни селения.
— Это невозможно! Я давал клятву и должен хранить тайну.
— Что ж, тем хуже. Завтра же о тебе узнает визирь.
— Не надо! Умоляю!
— Не хочешь неприятностей? Выход у тебя один — говори.
Подчиниться этой проклятой бабе? Это же значит преступить законы братства, нарушить клятву и погубить себя…
— Кто вы? — спросил ремесленник.
Серкета зловеще ухмыльнулась.
— Не ты здесь задаешь вопросы. Но я тебе отвечу. Чтобы ты понял: у тебя нет выбора… Я супруга одного очень важного господина, и он становится все более и более влиятельным. Кстати, он щедро вознаграждает тех, кто помогает его возвышению.
Важное уточнение… Нет, мастеровой не может не считаться с открывшимися обстоятельствами. Тем более, что начальником артели должен был стать он, а не какой-то там Нефер. Положение старшего мастера дало бы ему и богатство, и авторитет, и неограниченные возможности.
— Хоть время подумать дайте…
— Я требую ответа немедленно.
Мастеровой должен служить Маат и братству, получая взамен благодеяния… Но они столь скудны… Не выдался ли наконец случай послужить себе самому и начать двойную игру, которая, вполне возможно, принесет ему выгоду?
Командующий Мехи стрелял из лука в саду своей роскошной усадьбы. Он всаживал в пальму стрелу за стрелой, но это не помогало унять тревожные мысли.
Куда подевалась его жена? Чего доброго, мастеровой так и не появился на складе Тран-Бела… Или хуже того: у Серкеты ничего не вышло и она боится идти домой, — муж рассердится и побить может.
Мехи снова натянул тетиву и… промахнулся. Совсем уж разозлившись, он швырнул лук оземь и стал топтать его ногами.
— Вот и правильно, милый! Этот никуда не годится — возьмешь другой, получше.
— Серкета! Ну как?
Она опустилась на колени и обхватила руками ноги своего господина и повелителя.
— Победа полная!
— Будет работать на нас?
— Как нам повезло — не поверишь! Человек этот обозленный, жадный, коварный и лицемерный. Лучше союзника и не сыскать. Ты мной доволен?
Мехи грубо рванул Серкету вверх, сорвал с нее парик и сжал ладонями ее щеки.
— Вдвоем с тобой, радость моя, мы будем непобедимы! Отныне нас ждет только успех! Так сколько мастеровых в этом проклятом селении?
— Три десятка. Очень уж строгие условия приема. И мастера блюдут закон Маат.
Серкета пересказала главное из того, что ей поведал ремесленник.
— Ничего занятного, — оценил услышанное Мехи. — Начатки обветшалой нравственности — кому теперь нужны эти дурацкие предрассудки? А кто руководит братством?
— Верховный руководитель — фараон. Он всячески печется о благоденствии селения.
