Бернард Корнуэлл - Хроники Артура
— Не мог бы ты отложить поиск Котла на часок? — ехидно спросил Горфиддид.
— Мог бы отложить и на год, Горфиддид ап Кадвелл. Мог бы отложить и на пять лет. Мог бы отложить навсегда, но сделать этого не могу.
Горфиддид направил лошадь в центр свободной площадки между двумя стенами щитов. Он видел, что неминуемая великая победа ускользает от него, а почти завоеванный трон верховного короля колеблется по милости друида, поэтому Горфиддид резко развернул лошадь к рядам своих воинов, раздвинул защечные пластины крылатого шлема и возвысил голос.
— Настанет еще время отдавать свои копья на поиск Котла! — прокричал он. — Но только после того, как вы накажете любовника шлюхи и погрузите копья в души его людей. Вы дали клятву, которую обязаны исполнить, и я не позволю ни одному человеку, даже благословенному лорду Мерлину, помешать тому, что должно свершиться. Не может быть никакого мира, никакого Котла, пока жив любовник шлюхи! — Он повернул голову и уставился на друида. — Ты хочешь спасти любовника шлюхи своим словом?
— Мне безразлично, Горфиддид ап Кадвелл, — спокойно сказал Мерлин, — что случится с армией Артура и твоей. Пусть даже земля разверзнется и поглотит вас всех.
— Тогда мы будем драться, — закричал Горфиддид и выхватил меч из ножен. — Эти люди, — указал он в нашу сторону, — ваши. Их жены и дочери станут вашими шлюхами. Вы дрались за это насмерть, неужто теперь позволите им уйти? Котел не уйдет от вас, но ваша победа исчезнет, если мы не докончим того, ради чего пришли сюда. Мы сражаемся!
Тишина тянулась не дольше одного удара сердца. Затем люди Горфиддида поднялись с колен и начали бить древками копий по щитам. Горфиддид надменно глянул на Мерлина, хлестнул лошадь и рванулся в гущу рядов своих вопивших воинов.
Мерлин обернулся к Саграмору и ко мне.
— Ирландские Черные Щиты, — как бы между прочим бросил он, — на вашей стороне. Я говорил с ними. Они нападут на людей Горфиддида. Вас ждет великая победа. Пусть боги дадут вам силы.
Он опять повернулся, положил руку на плечо Нимуэ и двинулся в обратный путь сквозь вражеские ряды, которые расступались, давая ему дорогу.
— Это была ловкая попытка! — прокричал Гундлеус Мерлину.
Король Повиса чувствовал себя на пороге скорой удачи, и головокружительная близость победы наполняла его уверенностью, что он может проявить безнаказанное неуважение к друиду. Но Мерлин словно и не заметил оскорбления и удалился в сопровождении Иорвета и Танабурса.
Исса подал мне шлем Артура. Я натянул его на голову, порадовавшись этой малой защите в последний миг перед боем.
Враг перестроился, образовав стену щитов. Оскорбительные выкрики почти прекратились, все угрюмо настраивались на кровавую резню, которая должна была вот-вот свершиться на берегу реки. Горфиддид в первый раз за весь день спешился и занял свое место в сплоченных рядах войска. У него не было щита, но он, смело выпрямившись, стоял среди сверкающих копий в самом центре защитной стены. Подняв меч, он несколько мгновений держал его неподвижно над головой, затем резко опустил.
Враг ринулся в атаку.
Мы выставили щиты с обнаженными мечами между ними. И две стены столкнулись с ужасающим грохотом. Горфиддид пытался просунуть свой меч поверх щита Артура, но я парировал удар и сам рубанул Хьюэлбейном. Клинок отскочил от его шлема, отрубив крыло орла. И тут же мы были притиснуты один к другому напиравшими сзади людьми.
— Давите их! — прокричал Горфиддид и плюнул в меня. — Твой любовник шлюхи, — рычал он, перекрывая шум битвы, — прячется, пока ты сражаешься за него!
— Она не шлюха, лорд король, — ответил я и попытался высвободить Хьюэлбейн, чтобы ударить его, но меч застрял между телами и щитами окружавших нас бойцов.
— Она получила от меня много золота, — прохрипел Горфиддид, — а я не плачу женщинам, чьи ноги не разведены.
Разъяренный, я сделал выпад, желая поразить Горфиддида, но меч лишь скользнул по краю доспехов. Король расхохотался, снова плюнул в меня и быстро оглянулся, услышав ужасающий боевой клич.
Это началась атака ирландцев. Черные Щиты Энгуса Макайрема, кидаясь в бой, всегда издавали пронзительный улюлюкающий вопль, словно предвкушая почти нечеловеческое удовольствие от предстоящей резни. И Горфиддид, предполагая, что Черные Щиты идут ему на помощь, воинственным жестом кинул на нашу крошечную стену щитов всю мощь своей армии. Несколько секунд люди из Повиса и Силурии напирали, ожидая подмоги от ирландцев, но вдруг из их задних рядов раздались короткие крики и протяжные стоны. Длинные черные копья ирландцев с легкостью протыкали тела, как бурдюки с водой. Не защищенные со спины люди Горфиддид а валились один за другим.
Я увидел, как перекосилось от испуга и ярости лицо Горфиддида.
— Сдавайся, лорд король! — крикнул я, но его телохранители выступили вперед и принялись наотмашь рубить мечами, со свистом рассекая воздух.
Мне пришлось отчаянно защищаться, и было уже не до короля. Горфиддид исчез. Впрочем, Исса утверждал, что он был ранен. Галахад, стоя рядом со мной, отражал и сам наносил удары. И вдруг враги, как по волшебству, ослабили натиск, а потом и побежали. Наши люди, смешавшись с Черными Щитами, кинулись их преследовать. Мы гнали воинов Повиса и Силурии, как стадо овец, к тому месту, где поджидали их всадники Артура. Я искал Гундлеуса и мельком заметил его, окровавленного, заляпанного грязью, в толпе убегавших и тут же потерял из виду.
Много смертей видела долина в тот день, но сейчас здесь происходила настоящая резня. Артур попытался остановить кровавое пиршество, но ничто уже не могло противостоять выплеснувшейся наружу безудержной дикости. Его всадники носились в гуще обезумевшей толпы, как мстившие боги, а мы преследовали и рубили метавшихся и уже не помышлявших о защите врагов. Многие из них успели добежать до реки и пытались переправиться вброд, но остальные укрылись в деревне, где сумели снова выстроить стену щитов. Теперь уже наши осажденные враги оказались в окружении. Зловещий вечерний свет разлился по долине, последние солнечные лучи желтили верхушки деревьев. Кончался долгий кровавый день. Мы тяжело дышали, клинки наших мечей и наконечники копий были густо покрыты засыхавшей кровью.
Артур с мечом, таким же окровавленным, как и мой, устало соскользнул со спины Лламрей. Черная кобыла была белой от пены, ее бледные глаза широко раскрылись, а сам Артур казался обессиленным этим жутким сражением. Прорываясь к нам, он, по словам его товарищей, сражался как человек, в которого вселились боги. Но сейчас он как бы и не чувствовал себя победителем и, обнимая меня и Саграмора, с горечью произнес:
— Я обманул твои ожидания, Дерфель.
— Ты ошибаешься, лорд, мы выиграли.
И я указал мечом на горстку людей Горфиддида, которые сгрудились под знаменем с орлом вокруг их пойманного в ловушку короля. Здесь виднелось и поникшее знамя с изображением лисы Гундлеуса. Но ни одного из двух королей мне разглядеть не удалось.
— И все же я обманул ваши ожидания, — не успокаивался Артур. — Я не смог пробиться вовремя. Их было слишком много.
Эта неудача не давала ему покоя, потому что он знал, как близки мы были к поражению. Не имея сил пробиться сквозь плотную стену вражеских воинов, Артур вынужден был с отчаянием наблюдать, как нас безжалостно уничтожали. Помог не он, а ирландцы. И все же он был не прав. Победа принадлежала ему, потому что Артур, единственный в Думнонии и Гвенте, решился дать бой. Да, все пошло не так, как он задумал. Тевдрик не пришел на помощь, а тяжелые военные лошади Артура завязли в неколебимой стене щитов Гундлеуса. Но смелость и напор всадников Артура все же решили исход битвы в нашу пользу. Конечно, вмешался и Мерлин, но его целью вовсе не была наша победа. К победе стремился именно Артур. Пусть он обвинял себя, считая такую победу неудачей. Но это был Лугг Вейл, та победа, которая сделала его подлинным правителем Британии, победа, воспетая поэтами. Она сотворила Артура — песенного героя, на которого в эти темные годы молились. Его, которого возвеличила наша кровавая битва.
Сегодня уже забыли, сколь трудной и зыбкой была победа, но история сглаживает неудачи победителей, делая их великими героями, а тогда власть Артура вовсе не была такой прочной и несомненной. Он правил Думнонией благодаря смерти Овейна и поддержке Бедвина, но с каждым годом появлялось все больше и больше претендентов на властвование страной, мечтавших удалить Артура. У Горфиддида были сторонники в Думнонии, и, да простит меня Господь, о поражении Артура молились многие христиане. Артура вынудили воевать, он должен был добыть победу или потерять все и выиграл.
Артур подошел к Тристану и обнял его, потом приветствовал Энгуса Макайрема, ирландского короля Деметии, чьи воины решили исход битвы. Артур, как всегда, опустился перед королем на колени, но Энгус поднял его и заключил в медвежьи объятия. Я отошел и окинул взглядом долину. Все вокруг было завалено мертвыми телами, умиравшими лошадьми, исковерканными щитами, сломанными копьями. Пахло кровью. Кричали раненые. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким усталым. Оборванцы из ополчения Горфиддида прокрались на поле битвы и принялись грабить убитых и раненых, и я послал Кавана с копьеносцами отогнать негодяев. Черная туча воронов тянулась через реку, первые птицы уже рвали жадными клювами внутренности мертвецов. Хижины, которые мы подожгли утром, все еще дымились. Неожиданно предо мной возник образ Кайнвин, и посреди всего этого ужаса душа моя возликовала, вознеслась к небу, будто обрела невесомые белые крылья.
