Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.
- Да, сэр, - Нет, сэр, шерсти три мешка, сэр[33]. – Сэр?
- Мистер Шарп? – больше всего Уиндхэм хотел оказаться подальше отсюда.
- Вы переслали мою просьбу, сэр?
- Нет, мистер Шарп, еще слишком рано. Мое почтение! – полковник тронул край своей двууголки и погнал коня прочь.
Шарп отстегнул палаш, бесполезный при подсчете лопат и кирок, и побрел через грязь к батальонному багажу. У каждой роты был мул, тащивший учетные книги, бесконечную работу, прилагавшуюся к капитанству, кое-какие припасы и, нелегально, багаж некоторых офицеров. Прочие мулы тащили имущество батальона: запасные орудийные ящики, мундиры, бумаги и мрачный сундучок хирурга. Среди мулов толклись и офицерские слуги, ведя в поводу запасных и вьючных лошадей, а также дети. Они кричали и прыгали среди лошадиных копыт под кажущимся присмотром своих матерей, обычно заползавших под самодельные тенты, чтобы скрыться от дождя в ожидании приказа на марш. По правилам в батальоне должно быть не больше шестидесяти жен, но, разумеется, за три года войны полк Южного Эссекса оброс куда большим количеством. С батальоном шло более трехсот женщин, столько же детей, в чьих жилах текла смесь английской, ирландской, шотландской, валлийской, испанской и португальской крови, была и француженка, брошенная при отступлении из Фуэнтес-де-Оноро и решившая остаться с захватившим ее сержантом из роты Стерритта. Были шлюхи, идущие с армией за скудные гроши, были и настоящие жены, могущие подтвердить свой статус бумагами, но кое-кто называл себя женой и без официальной церемонии. Все держались вместе. Многие выходили замуж дважды-трижды в течение войны, теряя мужей благодаря французской пуле или испанской лихорадке.
Вчера утром Уиндхэм отменил смотр жен. В бараках этот смотр еще имел какой-то смысл, поскольку давал шанс надзирающему офицеру проявить строгость на глазах у полковника, но женщины Южного Эссекса были от смотра не в восторге, считали его бессмысленным и всячески выказывали свое несогласие. Когда Шарп впервые построил их перед Уиндхэмом, жена рядового Клейтона, симпатичная девчонка, кормила ребенка грудью. Полковник остановился возле нее в замешательстве и, уставившись на свои сапоги, строго произнес:
- Сейчас не время, женщина!
Она усмехнулась и потрясла в его сторону грудью:
- К’гда он хоч’т жрать, он хоч’т жрать, с’всем как его отец!
Среди женщин раздался смех, со стороны мужчин – одобрительные выкрики, и Уиндхэм ретировался. Может, Джессика и нашлась бы в этой ситуации, но он – нет.
Когда Шарп добрался до поливаемого дождем багажа, женщины заулыбались ему из-под своих одеял. Лили Граймс, маленькая женщина с бесконечной бодростью духа и языком острым, как хорошо заточенный байонет, вскинулась в шутливом салюте:
- Парадам каюк, кап’тан? – женщины всегда звали Шарпа капитаном.
- Точно. Лили.
Она шумно выдохнула:
- Чокнутый он.
- Кто?
- Чертов полковник. Зачем ему устраивать нам смотр?
Шарп ухмыльнулся:
- Он о вас беспокоится, Лили. Хочет за вами приглядеть.
Она рассмеялась:
- Скорее, он хочет поглядеть на сиськи Салли Клейтон. Да и ты взгляда не отводил, кап’тан, я видела.
- Я просто хотел, чтобы это была ты, Лили.
Она зашлась хохотом:
- Когда скажешь, кап’тан, только попроси.
Шарп засмеялся и пошел прочь. Он восхищался женами. Они стойко переносили все трудности кампании: ночи под дождем, скудные рационы, длинные переходы – и никогда не жаловались. Они провожали мужчин в бой, а потом рыскали по полю в поисках раненого мужа или его тела, иногда и детей себе в помощь приводили. Шарп своими глазами видел, как Лили тащила по разбитой дороге двух детей, мужнин мушкет и скудное семейное имущество. Они были сильными.
И, разумеется, они не были леди: три года на Пиренейском полуострове были в этом порукой. Кто-то был одет в старый мундир, большинство – в многочисленных грязных юбках, драных шалях и намотанных на голову шарфах. Их кожа была темной от загара, руки и ноги – огрубевшими, они могли раздеть труп донага за десять секунд и обчистить дом за полминуты. Они были громкими и совершенно нескромными сквернословками – ни одна женщина не была бы другой, живя в батальоне. Часто они спали со своими мужчинами в чистом поле под каким-нибудь деревом или кустом, создававшим зыбкую иллюзию уединения. Женщины эти мылись вместе, чем могли помогали друг другу, занимались любовью, рожали – и все под прицелом тысячи глаз. На утонченный взгляд, они были ужасны, но Шарпу нравились. Они были сильны, добры, безропотны и сплоченны.
Майор Коллетт прокричал приказ готовиться, и Шарп повернулся к своему владению – багажу. Это был хаос. Двое детей успешно срезали корзину с винными бутылками с одного из мулов Сатлера, а сам Сатлер, испанец, владелец передвижной лавки, орал на них, но не решался отпустить повод, к которому привязал остальных мулов.
Шарп прокричал: «Готовьсь!» - но никто не обратил на него внимания. Помощники Сатлера поймали детей, но тут матери, почуяв добычу, накинулись на помощников, обвиняя в избиении малолетних. Это был ад – и этот ад был отдан под его команду.
- Ричард! – Шарп обернулся. Перед ним был майор Хоган.
- Сэр.
Хоган усмехнулся с высоты седла:
- Ты что-то очень формален сегодня.
- Так ведь большая ответственность. Глянь: моя новая рота, - он обвел рукой багажный караван.
- Да, слышал, - Хоган спешился, потянулся и вдруг резко повернул голову, услышав крики с моста. Лошадь какого-то офицера испугалась серо-стального потока и нервно пятилась назад в непосредственной близости от подпиравшей пехотной роты. Капитан в панике стал хлестать животное, только больше пугая его, и лошадь начала бить копытами. - Слезай! - закричал Хоган, у него оказался неожиданно громкий голос: - Тул! Слезай! Спешивайся!
Офицер продолжал хлестать лошадь, дергал поводья, и та взбрыкнула, всеми силами пытаясь сбросить седока. Грохнувшись оземь, она заржала, и офицер вылетел из седла, попытался уцепиться за край настила, но не удержался и исчез в реке.
- Тупой ублюдок! Получил свое, - Хоган был зол. Какой-то сержант кинул в воду жердь, но она оказалась короткой, и Шарп увидел, что капитан борется с холодным потоком, уносящим его прочь от моста.
Никто не кинулся спасать офицера: пока человек освободится от мешка, ранца, подсумка, оружия и башмаков, от капитана и следа не останется. Лошадь, избавившись от бремени, стояла на мосту, резко вздрагивая, и кто-то из рядовых успокаивал ее, затем отвел на южный берег. Капитан исчез.
- Ну, вот и вакантное место, - рассмеялся Шарп.
- Обижен?
- Обижен, сэр? Нет, сэр. Быть лейтенантом – мечта всей моей жизни.
Хоган печально улыбнулся:
- Слышал, ты напился?
- Нет, - он напивался трижды с того дня, как уехала Тереза, дня, когда он потерял роту. Шарп пожал плечами: - Ты знал, что приказ о повышении был отменен еще в январе? Никто не рискнул мне сказать. Потом приехал новый человек, так что пришлось кому-то мне сообщить хорошие новости. Так что я слежу за багажом, пока какой-то молокосос-недоучка уничтожает мою роту.
- Он так плох?
- Не знаю. Извини, - Шарп был сам удивлен тем, насколько разозлился.
- Хочешь, я поговорю с генералом?
- Нет! – гордость была единственным, что удерживало Шарпа от просьб о помощи. - Хотя, да, поговори с генералом, если сможешь. Скажи ему, я хочу возглавить «Отчаянную надежду» в Бадахосе.
Хоган застыл, наполовину втянув понюшку табака. Он тщательно собрал ее и вернул в табакерку, захлопнул крышку и тихо спросил:
- Ты серьезно?
- Конечно, серьезно.
Хоган покачал головой:
- Тебе это не нужно, Ричард. Боже! На краю могилы будет столько повышений! Ты что, не понимаешь? Будешь капитаном в течение месяца.
Пришла очередь Шарпа качать головой. Он все понимал, но гордость его кричала от боли.
- Я хочу «Надежду», сэр, мне она нужна. Рассчитывайте на меня.
Хоган схватил Шарпа за локоть и повернул так, чтобы оба смотрели на восток, на город за рекой:
- Ты осознаешь, что это такое, Ричард? Это, черт возьми, невозможно! – Он указал на большой каменный мост по дороге к городу: - Здесь мы атаковать не можем. Каждого, кто рискнет пересечь мост, изрешетят за минуту. Хорошо, тогда восточная стена. Они запрудили поток, теперь там чертовски большое озеро. Чтобы пересечь его, нам понадобится флот – если только мы не взорвем дамбу, а ее защищает форт. Разумеется, есть еще замок, - голос Хогана звучал настойчиво, но горько. – Если ты в настроении взобраться на сотню футов по скале и одолеть сорок футов стены, каждую секунду ожидая картечи, вперед. Итак, теперь западная стена. Выглядит простенькой, да? – стена вовсе не выглядела «простенькой»: даже с расстояния в четыре мили Шарп видел громадные бастионы, похожие на миниатюрные замки. Акцент Хогана усилился – инженер явно был взволнован: - Совсем простенькой выглядит, да? Они хотят, чтоб мы атаковали здесь. Почему? Подозреваю, стена заминирована. Под гласисом больше чертова пороха, чем Гай Фокс[34] мог себе представить. Мы атакуем здесь – и устроим Святому Петру[35] самый хлопотный день со времен Азенкура[36]! – Теперь он действительно разозлился, видя наметанным глазом проблемы, из-за которых прольется кровь. – Остается южная стена. Нужно взять как минимум один внешний форт, лучше два, а потом пробить стену. Как думаешь, сколько в ней? Сколько было от рва в Сьюдад-Родриго до дальнего края стены?
