Море, поющее о вечности - Александр Герасимов
— Полагаю, все дело в переселениях народов, — подтвердил его соображения царь Колхиды. — История хранит лишь отголоски тех времен, но я уверен, что когда-то мы все были гораздо ближе друг к другу, нежели сейчас.
Ээт стоял у окна, обращенного к городу, и глядел сверху вниз на свои владения. Его лицо было задумчивым, словно мысли царя пребывали далеко отсюда. Помедлив, он добавил:
— Что стояло за этим разделением: поиск лучшей жизни и плодородных земель? Бегство от бесконечных войн? Божественное вмешательство?.. Этого мы не узнаем. Возможно, справедливы все причины разом.
— Говорят, некоторые боги Айгиптоса похожи на тех, что чествуем мы. Имена другие, но суть одна. Это подтверждает твою мысль, царь Ээт, не так ли? — заметил Киос.
Нестор одернул товарища:
— Не стоит без нужды рассуждать о богах. Они услышат тебя и разгневаются.
— Как пожелаешь, — Киос пожал плечами и более эту тему не поднимал.
Ээт пробормотал, ни к кому особенно не обращаясь:
— Да, это правда. Некоторые здесь чтут богов, которых боятся даже ахейцы за большой водой.
— О ком ты говоришь, владыка? — вежливо поинтересовался Ясон. Царь покачал головой:
— Просто взбрело в голову. Давайте не будем обсуждать сегодня вещи, которые могут омрачить хороший день.
Ээт непринужденно перевел разговор на деловые вопросы. Однако Ясону казалось, что эта недосказанность таила в себе кое-что важное — то, что мучило царя Колхиды на самом деле. Словно была соломинка, за которую он мог ухватиться, чтобы вытянуть правду.
«Нужно будет спросить об этом у Медеи», — наказал он себе.
С дочерью царя он встретился вечером. На девушке были простые темные одежды и неброские украшения. Впрочем, черная краска для ткани явно стоила дорого, бедняки в подобных одеяниях не ходили. Довольно узкое платье облегало фигуру Медеи, но не слишком плотно, оставляя простор воображению. Ясон нашел, что она выглядела весьма притягательно.
— Так вот что занимает ум моего отца! — девушка говорила громко, насмешливо, тогда как Ясон понизил голос, не желая быть услышанным посторонними. — Как это нелепо. Ему стоит больше времени уделять собственным делам.
— Видимо, я спрашиваю о вещах, которые меня не касаются, — помедлив, сказал царевич. Рядом с Медеей на него отчего-то накатывало смущение. Ее непосредственность, напор и ехидные насмешки могли обескуражить любого, Ясон не был исключением.
Девушка заглянула ему в глаза и прищурилась:
— Полагаю, что так. Но ты обращаешься к нужному человеку. Я могу тебе кое-что рассказать об этом… и даже показать нечто интересное.
— Так же, как показала мне золотое руно? — он усмехнулся.
Медея не ответила. Вместо этого она присела на скамью и похлопала по ней рукой, приглашая присоединиться. Ясон оглянулся: не было ли случайных зрителей, которым подобная вольность могла показаться неподобающей? Но они были одни, по крайней мере, на первый взгляд. Царевич сел рядом, украдкой глядя на лицо Медеи с неправильными, но выразительными чертами.
Эта девушка недавно уже поднималась на борт «Арго» — Ясон сдержал слово. Корабль не выходил в море, однако Медея выглядела довольной, всего лишь прогуливаясь по судну. Она задавала множество вопросов, и Ясон рассказывал ей о ярости штормов, грации выпрыгивающих из воды дельфинов, что подолгу следовали за кораблем, о быстром ходе «Арго» под натянутым парусом…
Медея не была похожа ни на Гипсипилу, ни на Аталанту. С ней было интересно, но совсем по-другому. Не как с женщинами, что встречались Ясону раньше. Одни манили его, другие казались легкой добычей, к третьим он испытывал лишь дружескую симпатию, но Медея разительно отличалась от всех. Она была особенной. В чем это выражалось, царевич пока не мог разгадать, хотя и надеялся найти ответ в будущем.
— Обо мне поговорим позже. Расскажи больше о себе, — вдруг потребовала дочь Ээта. — Теперь я знаю, что в Колхиду тебя привела не прихоть и не зов свободного сердца. Это был приказ твоего дяди. Однако я пощадила твои чувства и не расспрашивала о подробностях. А нынче хочу добиться честного ответа, дорогой гость.
Ясон едва не испустил страдальческий вздох: эта девушка вела разговор как хотела. Будь это Аталанта, он прервал бы ее не терпящим возражений тоном; пусть даже они поссорятся, а он потом испытает угрызения совести. Но Медея была равна Ясону не только по происхождению. Она, казалось, имела полное право на любые вопросы и заявления, даже неудобные. Это была одна из ее таинственных черт, которая — Ясон готов был поклясться — весьма шла колхидской царевне.
Он придвинулся чуть ближе и рассказал о болезни отца, противостоянии с Пелием и постройке «Арго». Ясон опустил детали, не желая раскрывать многого перед почти незнакомой ему девушкой. И только после до него дошло, что сокращенный пересказ мог звучать жалостливо — словно признание собственных слабостей. Ясон запнулся, потеряв нить повествования. Медея какое-то время ждала подробностей; царевич неловко завершил начатое.
— И вот теперь я здесь, в Колхиде, — он улыбнулся, но по лицу юноши было заметно, что разговор его тяготил.
— Понимаю. Конечно, тебе было тяжело, — Медея задумалась. При этом она вновь запрокинула голову; Ясон уже запомнил некоторые ее привычки. Какое-то время царевна молчала, прикрыв глаза. Казалось, она уже позабыла про Ясона и просто наслаждалась теплым вечером.
Когда он собирался завести разговор о чем-то другом, Медея повернула голову и посмотрела прямо на него. В который раз предводитель аргонавтов ощутил, как затуманивался разум от этого бездонного черного взгляда. Будто в душу вонзилось копье, сокрушающее все на своем пути.
— Похоже, ты сдался слишком быстро. Не слишком впечатляющая история получилась, надо сказать, — насмешка в ее глазах обожгла его, будто размашистый удар ладонью по лицу.
— Кажется, хорошего рассказчика из меня не выйдет, — стиснув зубы, ответил он.
— Дело не в том, как ты преподносишь собственную историю. А в том, что скрывается за ней, — Медея вздохнула, наклонилась и разгладила складки одеяния. — Я могла бы посочувствовать или сказать что-нибудь ободряющее. Но это тебе никак не поможет.
В ее голосе не было ни самодовольства, ни осуждения. Каким-то чувством Ясон осознал это. Ему вдруг захотелось, чтобы колхидская дева продолжала говорить. Хотя в Медее чувствовалось нечто чуждое этому миру, а ее слова могли легко ранить собеседника, врагом она не была.
— Ты думаешь или позволяешь себе думать, что бросил вызов судьбе. Построил огромный корабль и отправился к далеким берегам. Возможно, здесь ты найдешь богатство или что-то другое… но все это не твоя собственная воля. Ты лишь подчинился тому,
