Саша Суздаль - Евангелие от рыжего кота
— Живите в мире и согласии. Пусть вашу семью оберегает Лада, — сказал Воислав, покрывая наши головы большим платком.
— Не будет у них счастье, — услышал я под платком и узнал скрипучий голос вещуньи Морена.
— Негожие слова говоришь, вещунья, — громко произнёс Воислав, — пусть Род нас рассудит.
— Не подведите меня перед Родом, — сказал Воислав, передавая платок Купаве, — я за вас поручился.
— Не подведём, батьку, — твёрдо сказал я, а Купава сделала серьёзное лицо и кивнула. Первым нас поздравил Дюдон де Компс, который схватил нас в свои могучие объятья и чуть не раздавил Купаву. Празднества продолжались, как и положено, целую неделю[74], девять дней. Чтобы закрепить наши узы, Дюдон де Компс обвенчал нас по католическому церковному обряду, который с интересом наблюдали берендеи, никак не порицая чужих богов.
В понедельник, когда праздник Лады и нашей свадьбы завершился, Дюдон де Компс снял с себя Рубин Милосердия и повесил его на шею Купавы.
— У вас семья и будут дети, — начал он и продолжил:
— Поэтому, цепочка тех, кто будет хранить Рубин Милосердия, не прервётся, и ваши потомки дождутся того, кто придёт за рубином. Я же человек веры и хочу уединиться от мирской суеты и посвятить себя Богу. Поэтому пойду в город Киев и построю там католическую церковь, как и обещал Марии, — закончил он, а Купава, услышав мой перевод, подозрительно нахмурила брови и спросила:
— Кто такая Мария?
— Наша сестра, — объяснил я ей, а Дюдону сказал:
— Я доведу тебя до Киева и помогу строить, а потом вернусь к Купаве.
— Ты меня хочешь бросить? — нахмурилась Купава.
— Дети мои, — на правах отца будущей церкви, торжественно произнёс Дюдон, — я сам в состоянии дойди до Киева, а вы оставайтесь вместе.
Я напомнил ему, что он не знает нашего языка, но он, коверкая слова, ответил, что понимает, но ещё не может говорить. После небольшого спора я убедил и Дюдона и Купаву, что доведу Дюдона до Киева, а потом вернусь. Купава хотела идти со мной, но я настоял, что в племени берендеев ей будет безопаснее. До Киева мы дошли за неделю и схоронились в Печерском монастыре, где монахи почтительно приняли Дюдона в своё братство, упросив его, для начала, перевести некоторые рукописи жития святых на французском языке. Я побыл с Дюдоном неделю, написав ему сей текст для тренировки, а потом покинул его, обещая навестить с Купавой в подходящее время. Аминь!»
Марико закончила читать и уставилась в Тараса.
— Круто, — озвучил своё мнение Тарас и спросил: — А где рубин?
— Хотела бы я знать, — сказала Марико, задумчиво уставившись в окно номера.
***У Маргины возникли сомнения относительно их миссии на Землю. Ей казалось, что присутствие Рубина Милосердия на Земле совсем не добавило ей мира и благоденствия, а если рубин что-то сделал, то только раздразнил Сатанаила. Нельзя сказать, что ей не нравилось на Земле или она жалела о том, что приобрела здесь свою новую дочь Марико и нового зятя, Тараса. Она не жалела о том, что приобрела здесь двух подруг, Лилит и Морти, и даже гадкий Сет не вызывал у неё отвращения, так как она к нему привязалась. А Людмила и Руслан стали ей большими друзьями, чем Марико, и поверяли ей тайны, скрываемые от своих матерей.
Единственная загвоздка оставалась с Туманным Котом, и Маргина думала, что он многое скрывает, а их цель, найти рубин, всего лишь уловка для такой дурочки, как она. Маргина осознала, что Рай, называемый Эссенариумом, всего лишь ловушка для души, получающей блаженство, вместо того, чтобы постигать тайну существования Света, Тьмы и Ничто. Если в отношении антагонистов, Света и Тьмы, она могла сказать что-то определённое, то существование Ничто никак не объясняло сущность того, кто его создал.
Как-то Маргина поинтересовалась у кота, как вписывается в созданную Лучезарным структуру те, кто верят в Аллаха, Яхве, Кришну или Будду, на что Туманный Кот ответил: — У каждой веры своя модель Мироздания.
Ответ кота смутил Маргину и породил новые вопросы. Она поняла, что Сущее – совсем не то, что ей кажется. Отстранённый взгляд дал Маргине возможность по-новому взглянуть на Землю и человека. Образ последнего ей казался совершенно отвратительным и Маргина, заглядывая себе в душу, понимала, что, несмотря на дименсиальное тело, её глифомы содержат образ человека, обуреваемого страстями хищника.
«О, Боги! Мы требуем больше, чем можем съесть, использовать или употребить!» — стыдила себя Маргина, понимая, что стать, как функциональные Хранители, она не сможет. «Почему мы такие жестокие и злые, ненасытные и нетерпимые к мыслям других?!» — вопрошала воздух Маргина, а Туманный Кот, летящий рядом, бесцеремонно влез в её размышления и сообщил:
— Хватит себя жалеть! Подопытным мышкам не стоит углубляться в философию, иначе нарушится чистота эксперимента.
Маргина хотела ему резко ответить, за сравнение людей с мышками, но Сет, летящий впереди, повернул к ним свою уродливую морду и сообщил: — Киев под нами.
Маргина посмотрела на имение неудачливого президента, и брезгливо отвела взгляд, точно жадный и мерзкий паук ещё сидел там и высасывал последнюю жертву. «У нас не лучше», — вспоминая Хутина, подумала Маргина, а внизу уже потянулась Оболонь с Подолом. Сет понёсся вперёд и Маргина, заглянув в его глифомы, узнала, что их уродец спешит к какому-то монаху, по имени Тихон. «Неужто в православие подался?!» — подумала Маргина, пролетая над площадью Независимости, ещё имеющей следы недавних сражений. Симпоты говорили, что Марико находится дальше, возле куполов Лавры и Маргина, ничуть не скрываясь от зевак, приземлилась в церковном дворе. Две монашки-двойняшки выпучили глаза, рассматривая спустившегося с небес ангела, а Туманного Кота рассматривали, как чудо небесное, чем он, собственно, и был.
— Матушка – благослови! — упали на колени монашки, и Маргина благословила, чтобы старушки не потеряли веру в чудо.
Надпись на вывеске возле двери говорила о том, что это монастырская библиотека и Маргина взялась за ручку.
Когда она вошла, какой-то монах с красным лицом выглянул из подсобного кабинета и сообщил Маргине, глядя на Туманного Кота: — С животными к нам нельзя!
— Тимоха, это же свои, — фамильярно сказал Сет, появляясь из-за монаха. Его наглая рожа, цвета серой извёстки, подозрительно покраснела.
«Они, что, здесь пьют?» — подумала Маргина, с осуждением глядя на монаха, который спаивает её Сета.
— Простите, не узнал, — сказал Тимоха, обращаясь исключительно к коту, и взял его на руки. Направляясь куда-то вглубь стеллажей с книгами, монах кивнул Маргине, бросив через плечо, как надоедливой мухе: — Идите за мной.
