Венгерская вода - Сергей Зацаринный
Мне было неинтересно. В Мисаиле говорил исследователь и искатель истины, а я видел в этом зелье только смерть. Коварную, скрытую, притворившуюся радостью и победой жизни. Я даже не стал смотреть на мазь, лишь бросив взгляд на сосуд. Горшок как горшок. Если бы не страшная история, я на него и внимания бы не обратил. Ни рисунка, ни печатей. Действительно, что он стоит без волшебного платка?
XL. Ночь уходит с рассветом
С утра на кладбище проводили опознание. К телу, лежащему возле ограды, подводили хозяина постоялого двора со слугами, москательщиков, имама. Слух мгновенно облетел весь город, и к кладбищу стали собираться зеваки. Доезжачий с важным видом стоявший рядом, не велел никого прогонять. Напротив, заправлявший всем Илгизар, обращаясь к собравшимся, призывал всех подойти и вспомнить, где они видели этого человека.
Явился даже эмир с наибом и слугами. Злат охотно рассказал ему, что дело наконец закончено. Пропавший купец найден без каких-либо следов насилия, так что убийц искать не придется. От чего он помер? Мало ли. Затем эмиру был показан платок с единорогом и рассказана страшная история о том, что он украден из могилы Баялуни.
– Я этот платок хорошо помню, – благодушно предавался воспоминаниям Злат, – его царице Кун подарил, посланник великого хана из Ханбалыка.
Потом, сделав загадочное лицо и понизив голос, он поведал, что тело нашли в заброшенном саду позади дворца. Про колодец Злат умолчал.
– Я, знамо дело, во всякую чертовщину не верю, – разглагольствовал он, – только купец после того, как потревожил покой царицы, протянул недолго. И загнулся каким-то непонятным образом. Видно, не все пустое, что народ болтает. Ведуны говорят, что нужно вернуть в могилу то, что из нее взято. Только тогда дух умершей успокоится. Да и по закону так будет правильно.
Замысел был прост. Уже к полудню весь Мохши обсуждал, что тело найдено, что при нем был платок, украденный из могилы, и что лесные колдуны велели вернуть его обратно. После этого неизвестный злоумышленник должен был понять, что купить платок не получится. Кроме того, эмир после такого досадного происшествия решил выставлять на кладбище особую стражу. Чтобы завладеть платком, оставалось одно – похитить его, пока он не возвращен в гробницу.
Особенно надеяться на то, что преступник попытается обокрасть, а тем более ограбить ханского посланца, не приходилось, хотя совсем исключать этого не следовало. Как проницательно заметил Илгизар, нужен ведь не сам платок, нужно подтверждение, что он найден вместе с сосудом.
Меня, если честно, все это повергало в недоумение. Разве могущественная Тайдула не может просто приказать, чтобы платок забрали из гробницы?
– Если она не сделала этого сразу, когда услышала всю историю, значит, уже не посмеет. Ханша суеверна и боится Баялунь даже мертвую. Думаешь, всех этих проклятий и заклятий только глупые купчихи боятся? Отдать приказ – значит принять на себя ответственность за того, кто его исполнит. Таков непреложный закон власти. Тайдуле он известен лучше, чем кому бы то ни было. Так что здесь нужен тот, кто возьмет все на себя по доброй воле. – Злат читал в душе правительницы, как на самаркандской бумаге. – Конечно, это должен был сделать я: доставить платок хану вместе с отчетом. Но меня об этом никто не предупредил, а значит, я сделаю лишь то, что велели. Мне велели найти пропавшего купца? Я его нашел. Моя миссия закончена. Да и после того, как Тайдула узнает всю эту историю, думаю, она не будет сильно гневаться.
Эмиру он еще на кладбище во всеуслышание заявил, что платок в гробницу вернут завтра. Колдуны велели, чтобы это сделала невинная дева? Так тому и быть. Дочка Илгизара вполне подходит. Самой Магинур было велено навестить кого-нибудь из самых болтливых подружек и похвастаться перед ними, однако сделать этого ей не удалось. Вернувшись с кладбища, мы не застали девушку дома: ее пригласили на обед к жене какого-то здешнего купца.
– Будет теперь у моей сказочницы работа до следующей весны, – улыбнулся Илгизар.
Вечером Магинур рассказала, что желающих хоть одним глазком взглянуть на платок было хоть отбавляй. Даже от жены самого эмира приходили. Сам-то он попросить Злата не догадался. Девушка сказала, что платка у нее нет, но это только возбудило страждущих. Каких только подарков ей не сулили! Про деньги и говорить нечего. Тогда Магинур, как было заранее условлено, пообещала зайти с платком в баню, что стоит совсем рядом с кладбищем.
Все должно было выглядеть как можно более естественно. Уже перед самым входом в мавзолей она попросится отлучиться по нужде, для чего выйдет с кладбища и зайдет в баню, где есть и место отдохновения, и все для омовения. Там она и покажет платок.
У преступника будет только одна-единственная возможность завладеть им: по дороге от бани до кладбища.
Хайме, услышав этот план, недовольно изрек:
– Недостойно использовать девушку в качестве приманки.
Туртас молча насупился. Было видно, что затея ему тоже не по душе. Однако Злат с Симбой, сходив на место предполагаемой засады, уверяли, что опасности для Магинур не ожидается никакой. Баня очень удачно расположена на огороженном дворе, с которого только два выхода: на дорогу и сзади, на тропинку к реке. Тропинка с двух сторон заросла непролазными колючими кустами, обвитыми ползучими травами, – человеку продраться через них невозможно. Если преступник изберет этот путь для отступления, его легко можно будет схватить на берегу. Если он перепрыгнет через ограду, там его тоже будет ждать засада. Проникнуть в баню заранее он не сможет – в женский день мужчину просто не пустят во двор. Значит, ему придется напасть или у ворот на кладбище, затесавшись между зеваками, или, что еще лучше, прямо возле входа в банный двор. Магинур придет туда одна, ведь ее отлучка будет выглядеть как неожиданная.
Симба настоял, что проводит девушку до ворот бани и обратно. Так что, если преступник не решится напасть в его присутствии, людям
