Мишель Зевако - Любовь шевалье
Карл отбросил аркебузу, перегнулся через подоконник и стал всматриваться в открывшуюся перед ним картину. На берегах Сены — так же, как и по всему Парижу — шла чудовищная охота на людей. Взрослые и дети мчались, словно загнанные звери. То один, то другой падал, сраженный выстрелом аркебузы. Некоторые опускались на колени, оборачиваясь к преследователям, и молили о пощаде. Но священники, метавшиеся в толпе, твердили своим прихожанам:
— Убивайте! Убивайте!
И те убивали…
— Убивать! — прошептал Карл. — Но ради чего? Ах да… заговор Гизов… Месса…
И страшные слова все громче звучали у него в голове:
— Убивайте! Надо убивать! Кровь! Кровь!
Король был опьянен этим зрелищем. Он трясся и медленно поводил головой из стороны в сторону. Он хохотал, хотя ощущал, что нервы его сейчас лопнут от этого хохота. Карл был ужасен — безумие переходило в бешенство.
Вдруг, судорожно вцепившись в подоконник, король издал жуткий волчий вой. И с его побелевших уст сорвались жуткие слова. Он хрипло прокричал:
— Убивайте! Убивайте! Убивайте!
Потом он кинулся к стене и схватил аркебузу: на стене висело штук десять… И все заряженные… Кто и когда зарядил оружие? Карл выстрелил, схватил вторую аркебузу и снова выстрелил. Он палил во всех подряд — в мужчин, в женщин, детей — в каждого, кто пробегал под окном.
Наконец король разрядил все аркебузы и опять перегнулся через подоконник — обезумевший, страшный… На его губах кипела пена, глаза вылезли из орбит, волосы встали дыбом. И Карл завыл протяжно и ужасно:
— Убивайте! Убивайте! Убивайте!
Внезапно он откинулся назад, упал и скорчился, открыв рот и вцепившись пальцами в ковер. Отвратительную и жалкую картину увидели принц Конде и Генрих Наваррский.
Человек, заходясь в рыдании, катался по ковру, бился головой об пол, раздирал себе грудь ногтями. Плач несчастного безумца прерывался хриплыми, отчаянными воплями:
— Убивайте! Убивайте!
И этот жалкий человек был королем Франции!
Конде сжал кулаки и поднял их к небу, словно посылая страшное проклятие; потом принц выскочил из кабинета.
Он шагал прямо, не разбирая дороги, не пытаясь укрыться от пули. Похоже, он сам искал смерти. Случайно Конде набрел на пустую лестницу и, поднявшись по ней, двинулся по коридору, где было относительно тихо.
Молодой принц шел, и слезы лились из его глаз. Вскоре он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание от пережитых страданий и тревог. Конде остановился у окна, распахнул створки и глубоко вздохнул.
Окно выходило на просторный парадный двор. Но то, что он увидел там, потрясло его до глубины души. Конде попытался отодвинуться от окна, но ноги не слушались. Он так и стоял, будто завороженный, не в силах оторвать глаз от того ужасного спектакля, что разворачивался внизу. Рассудок любого нормального человека должен был отторгнуть подобное зрелище; это настолько превосходило все самые дикие фантазии воспаленного ума, что Конде счел происходившее внизу кошмарным сном.
Во дворе валялись сотни две трупов, застывших в самых странных позах. Большинство покойников было полуодето. Смерть пришла ночью, когда несчастные гугеноты спали.
Но сейчас этот двор, превращенный в жуткое кладбище, звенел нежными девичьими голосами; раздавался веселый беззаботный смех. Из одного угла в другой порхали молодые девушки. На них были легкие весенние и летние туалеты; шелестели шелка, нежно отливал лиловый и розовый атлас; словно прекрасные птицы волшебного сада, резвились девушки в парадном дворе Лувра.
Им было очень весело. Время от времени кто-нибудь из них восклицал:
— Ой! А этот какой смешной! Посмотрите!
И стайка девиц перебегала от одного трупа к другому.
Вдруг одна из них воскликнула:
— А что я придумала! Прекрасная идея!
И она принялась выкалывать концом изящной дамской тросточки покойникам глаза!
Очаровательные, беззаботные, веселые, разряженные и надушенные девицы запрыгали над трупами. О, как отвратительны были эти красавицы! Раз — и прямо в глаз! Ах, одна промахнулась! Ничего, можно начать сначала!..
Там, где проходили девушки, оставались безглазые трупы, устремившие в небо кровавые глазницы!..
Глава 35
СЛАВНЫЕ ДЕЯНИЯ КАТО
В тот час, когда Екатерина Медичи на балконе Лувра застыла в ожидании первого удара колокола, Като, как мы помним, шагала во тьме, которую изредка рассеивал слабый свет фонарей в руках тех таинственных личностей, что ставили кресты на домах. Като шла спокойно и уверенно. Она задумала одно дело — очень простое… и совершенно невероятное.
Наконец Като очутилась в тесном тупичке, тихом и темном. Она остановилась и кого-то тихонько окликнула. И тотчас же из тупика донесся неясный шум голосов, замелькали чьи-то тени. Като снова двинулась в путь, но теперь она была не одна. Целая армия следовала за ней — и армия весьма необычная; Като сопровождали сотни три женщин. Здесь были все те, кто заходил этой ночью к ней в трактир: нищенки и проститутки, молодые и старые, калеки, кривые, хромые, отвратительные ведьмы со Двора Чудес и обольстительные жрицы любви… Все они дружно следовали за Като. Странная армия и странный предводитель…
Женщины шли быстро. Все были вооружены, одни — старыми пистолетами, другие — заржавевшими шпагами, третьи — железными прутьями. Кое у кого оказались дубинки, а остальные собирались пустить в ход собственные когти. Като точно знала, что нужно делать…
Несколько раз ночные патрули останавливали воинство Като. Начальник одного из них собрался было допросить трактирщицу и задержать женщин. Но Като и ее воительницы взглянули на него с такой угрозой, что стражник отвязался. Впрочем, он решил, что в приближающемся кровавом действе и этим дамам уготована какая-то особая роль.
Итак, они подошли к тюрьме Тампль и остановились. Женщины перекликались и посмеивались в темноте. Они больше не хотели ждать и рвались в бой. Худенькая девушка лет шестнадцати вскричала, потрясая аркебузой:
— Пусть только попробуют его тронуть! У меня мать болела, так он к нам в лачугу пришел, принес курицу и вина!
— А меня он как-то спас от лап ищеек! — прозвучал чей-то хриплый голос.
— А какой красавчик! — вздохнула одна из девиц с пистолетом в руках.
— Тихо! — распорядилась Като.
Дамы замолчали, но ненадолго: кое-кто из знавших шевалье де Пардальяна снова начали вполголоса рассказывать о его доблестях.
Като решила построить свою армию в боевой порядок: впереди встали тс, кому удалось раздобыть огнестрельное оружие; потом — те, у кого оказались шпаги, кинжалы, палки; в арьергарде были безоружные. Сама трактирщица сжимала в руках огромный кинжал.
