Александр Быков - Стылый ветер
«Так, значит, Сатана не обманывал мена? В этом, 1618 году он действительно всемогущ?» — содрогнулась Ольга.
«Конечно же нет, — улыбнулся дервиш. — Он и сейчас, когда звезды расположены благоприятнейшим образом, не в силах сам управлять ничем, кроме бесплотных призраков или там мелких существ вроде летучей мыши».
«Но он заставил взбеситься мою лошадь! Дважды. Там, в горах, и на рынке в Беллармино!»
«На это вполне способен овод, вовремя укусивший животное туда, где особенно нежная кожа. Живое существо покрупнее он не способен уже заставить действовать вопреки своим инстинктам. Волк бросится на тебя, направленный Сатаной, лишь если испытывает голод. Но он не станет рисковать собой. Любая живая тварь стремится продлить свою жизнь. Тут и Сатана бессилен. А людьми он может управлять, лишь подбрасывая им грязные мыслишки, предлагая свои услуги. Да и то не явно... Любой человек в конечном итоге сам решает, как ему поступить.
Этому миру ни к чему Сатана. Он страшен и смертоносен сам по себе. Четыре года назад с беззащитной девочкой, Марией, мир обошелся бесчеловечно. Жестоко. Лишил ее всего. Свел с ума. Почти убил ее неокрепшую душу. Албанец, наемник турецкого султана, Ахмет спас тогда честь этой девочки. И пощадил ее, не стал убивать, хотя обязан был это сделать. Может быть, это была первая песчинка из тех, что, ложась на чашу весов, дают миру шанс стать чуточку лучше.
Месяц назад Цебеш, призвав стылый ветер на помощь, сумел вселить твою душу в тело безумной Марии. Так же как душа стылого ветра должна была прийти в тело этого мира. Ты была предназначена, чтобы пустить стылый ветер себе в душу. А потом, из своей души, пустить его в этот мир. Не знаю, был ли у тебя шанс устоять. Теперь рассуждать об этом нет смысла. Но ты впустила его не ради власти и мести — любовь спасла твою душу от вселенского холода и тлена. Ты впустила его, но ты ему не сдалась.
Впрочем, стылый ветер бесстрастен. Ему все равно, что происходит с душами тех, кого он коснулся. В сущности, стылый ветер — это Князь Мира Сего, как назвал его один из христианских богословов. Он — сила вещей. Он — плотская, материальная основа нашего мира. Он — материя без души. Безграничная власть над всем сущим, изменчивая и все изменяющая, убивающая и умирающая, без смысла и цели. Стылый ветер — это и есть сама смерть. И потому он бессмертен».
«Все это не объясняет того, почему ты убил меня, дервиш».
«О, прости. Я отвлекся. Забыл, что я не на собрании богословов... Так вот. Того, в кого вселится Сатана, убивать бесполезно. Даже опасно. Если убить его, стылый ветер вселится в тело убийцы. Ведь для Сатаны победитель всегда прав. Совершив грех убийства, он откроет для зла свою душу. И Сатана с радостью воспримет нового носителя, как более сильного, а значит, более достойного для него. Именно поэтому, убив носителя зла, убить само зло невозможно. Оглянись вокруг, вспомни, и ты поймешь, что всякий, кто победил грубой силой, убийством, войной, всегда перенимал худшие свойства побежденного. Этот закон справедлив всегда, даже среди обычных людей... Ахмет не знал об этом законе. Просто удивительно, что он не решился... И этим спас всех нас. А в первую очередь — себя. Ведь убей он тебя, и душа Сатаны вселилась бы в него. Стылый ветер дал бы ему свою силу и обрел бы над ним власть. Слава Аллаху, Ахмет не смог убить тебя. Любовь спасла его душу и, может быть, спасла весь этот мир».
«Теперь понятно, почему Сатана не берег мою жизнь. А я-то все удивлялась, неужели он так опрометчив, что позволит убить меня до того, как я совершу обряд?»
«Ему никакой обряд не нужен. Обряды нужны нам, людям, как костыли для нашего несовершенного разума. Для сил, подобных стылому ветру, любой наш шаг, любой сознательный выбор имеет силу обряда. Именно поэтому, услышав Ахмета, его мольбу о помощи, я не мог не помочь».
«Почему именно ты? Ахмет не мог убить меня, а ты, получается, мог?»
«Скажем так: из тех, кто мог бы вынести этот груз, я оказался ближе всех».
«Груз...»
«Да, — зазвучал до боли знакомый голос. — Меня этот старый болван называет грузом... Ахмет все же сумел перехитрить меня. Можете поздравить этого упрямого солдафона. Он подстроил так, что я вселился в самое бесполезное и бестолковое, во что только мог. То, что я вселяюсь в любого, кто убьет моего прежнего носителя, ты, дервиш, сумел использовать против меня. Но не думай, что все кончено. Я еще вытрясу песок из твоей дряхлой души и из разваливающегося тела... Кстати, вот и Ахмет. Он видел, как ты убивал Марию, дервиш. Так что он вряд ли оставит тебя в живых. Он — следующий».
«Нет. Не-ет! — Она была готова вцепиться в глотку этому бесплотному голосу, но во тьме не видно ни глотки, ни глумливой усмешки. — Ты не сможешь! Ничего ты не сможешь! Ахмет не такой. Он...»
«Да сама посмотри, что сейчас будет».
Стало медленно светлеть. Ветер уносил к морю последние клочья белого, как молоко, тумана. Дервиш шел по тропинке, вьющейся над бухтой, меж белых скал. Вверху старика ждал Ахмет.
Эпилог
Дуло заряженного пистоля уперлось в тощую грудь старика.
— Ответь мне, дервиш... Неужели иначе было нельзя? — спросил Ахмет сквозь зубы.
— Ты сам позвал меня, воин. И ты наверняка знал, чем это кончится, — грустно улыбнулся старик.
— Я и сам мог убить ее. Зачем тогда все? Я надеялся, что ты... Зачем?!
— Я спасал ее душу. И твою. Всех вас... Сатана вселяется в того, кто убьет его прежнего носителя. Убийство — это и есть обряд вселения Сатаны. Она была первой. Я должен стать последним. Тот, что сидел в ней, теперь во мне. Я единственный из вас сумею с ним справиться. Переварю эту тварь терпением, аскезой, молитвой. Аллах не оставит меня. Я услышал тебя, когда был в Египте. Знаешь ли ты силу, которая была бы способна вовремя перенести меня сюда, вам на помощь?.. Я молился о чуде. Аллах велик — ураган перенес меня из Египта сюда, бросив прямо в море, перед кораблем, который слуги ЗЛА послали за ней. И те, что были посланы, невольные слуги Сатаны, вспомнив о милосердии, не дали мне утонуть в холодной воде. Из всех, кто был у костра, я первый увидел ее. И убив, сумел уйти от погони, хотя и прятаться-то толком никогда не умел. Все, что случилось, произошло по воле Всевышнего. Каких еще тебе доказательств?
— Это был единственный способ освободить ее?
— Да.
Ахмет опустил пистоль и прислонился к скале.
— Самое страшное, дервиш, что ты прав. Кругом прав, дьявол тебя забери, — прошептал он, глядя перед собой в пустоту. — Я и сам знал, что убийство — это единственный способ освободить ее. Но не мог я сам, потому что слишком... — Слезы навернулись у него на глаза.
— Это хорошо, Ахмет. — Дервиш сел на корточки рядом. — Порой любовь спасает там, где бессильна даже самая изощренная мудрость. Мария свободна теперь. Это я знаю наверняка.
