Наталия Образцова - Замок тайн

– Теперь не владеть вам Вест-Индским флотом.

– Это обстоятельство вас радует, сударь? – сухо заметил король.

– Меня радует другое, – отметил Джулиан.

Король ушел рассерженный. По сути, лорд Грэнтэм сказал то, что волновало и печалило его самого. Ева. Теперь все будет по-другому. Поэтому он был раздражен и на вопросы Энтони отвечал несколько резко, но затем взял себя в руки и подробнее рассказал о случившемся. Энтони выглядел озадаченным. И смущенным.

– Похоже, мое пэрство начнется с проблем, – вздохнул он.

Карл не придал значения его словам. В замок прибывали люди, и для короля было небезопасно встречаться с ними. Поэтому он попросту уехал, поскакал туда, где нашли тело лорда Робсарта. Он хорошо знал окрестности, а на тропинке между болотом и рощей он частенько поджидал Еву в их уединенных прогулках по утрам. Этот закрытый со всех сторон участок дороги к Сент-Прайори выглядел идеальным местом для убийства. Карл словно воочию видел, как здесь ехал Робсарт, когда его настигла смерть. По-видимому, он не сразу упал с коня, а испуганная лошадь, не разбирая дороги, кинулась прямо в чащу молодых зарослей орешника, где то там, то здесь виднелись стволы старых дубов и буков. Тело лорда выпало из седла, конь запутался поводьями в ветвях. Сколько он простоял? Если судить по словам Стивена, убийство произошло рано утром. Тогда конь мог заржать, ведь по дороге то и дело проносились всадники. Этого не произошло, возможно, его здесь не было, и, следовательно, барона убили позже, когда все уже проскакали и находились в поместье, а Стивен просто ошибся, определяя время убийства. Однако полковник, как человек военный, не раз видел смерть и способен определить по трупу, сколько тот пролежал. К тому же конь мог убежать гораздо дальше, а вернуться лишь позже, как лошади возвращаются к телу поверженного хозяина. Тогда все же получалось, что лорда Робсарта убили утром, по дороге в замок.

Карл старался не думать, зачем забивает себе голову всеми этими, отнюдь не королевскими, мыслями. Его ведь не заинтересовала ни таинственность смерти Патрика Линча, ни гибель мальчика Осии, ни трагическая кончина Джека Мэррота. Конечно, они были только слугами. Но даже жуткое убийство Элизабет Робсарт не заставило его разгадывать все эти тайны. Теперь же он словно поставил себе целью докопаться до истины, и не хотел думать о другом. О Еве Робсарт и о том, что ни о каком браке между ними теперь не может быть и речи.

Он слез с коня и углубился в рощу. Старый дуб с раздвоенным стволом, хорошо видный среди облетевшей листвы кустарников, он нашел быстро. Сухие листья шуршали под ногами короля, когда он приблизился к дереву. Да, развилка была подходящей подставкой для дула мушкета, и вид на дорогу отсюда просто превосходный. Одновременно нижний толстый ствол дуба мог прекрасно скрывать убийцу. Карл поглядел под ноги: земля и в самом деле была утрамбованной. Видимо, убийца не один раз побывал здесь, не зная точного времени прибытия лорда в замок. Наверное, он знал, что Робсарт может в одиночку совершать верховые прогулки. Значит, этот человек был близок к барону и хорошо знал его привычки. Фанатик ли это? Украденный в Сент-Прайори мушкет показывал, что это маловероятно. Убийцей мог быть только человек, имеющий свободный доступ в замок.

Карл еще раз внимательно оглядел утрамбованную землю. Из-за опавшей листвы отпечатки следов было трудно различить, и все же кое-что Карл заметил. Отпечаток каблука. Глубокий, квадратный. Такой обуви простолюдины не носят, это след от дорогого башмака или ботфорта.

По возвращении в Сент-Прайори Карл не собирался присутствовать на похоронах и потому повернул к конюшне, заслышав долетавшее из часовни пение псалма:

– Краток век у смертного, рожденного женщиной…

Король завел лошадь в конюшню, расседлал ее, потом через служебные ходы прошел в парк. Он машинально направился в сторону пустующего крыла. По смятым кустам Карл догадался, где именно происходила дуэль Джулиана со Стивеном, которую прервало появление загадочного существа. Опустившись на каменный, осыпающийся выступ стены, он задумался. В замке было слишком много таинственного и непонятного. Ранее он не размышлял об этом, очарованный любовью к Еве, теперь эта таинственность стала утомлять и раздражать его. Какого черта? Что он делает в этой забытой Богом дыре? Чем это там так занят Уилмот, что до сих пор не прислал за ним человека? А теперь еще и Джулиан слег. Правда, Ребекка Шепстон говорила, что лорд Грэнтэм скоро поправится – сотрясение мозга опасно лишь на первых порах, и если Джулиан будет пить приготовленные мисс Рэйчел травяные настои и пробудет хотя бы сутки в постели, то вполне сможет восстановить силы для поездки. Она так и сказала этим утром – для поездки. Словно знала, что они не останутся в замке надолго.

Карла воодушевила эта мысль. Да, он хотел уехать, и как можно скорее, вырваться из этого круга забвения и несчастий. О боже, у него ведь столько дел! Столько людей его ждут! Он вспомнил осторожный, чуть суровый взгляд своего канцлера Хайда, беспечный смех герцога Бэкингема, добрую улыбку сестры Марии, во владениях которой он нашел прибежище. Подумал и о заплаканных глазах своей матери Генриетты-Марии. Она, наверное, с колен не встает, молясь о нем, а он застрял здесь, в глуши. И вдруг Карл вспомнил, что был так счастлив в этом замке. Так влюблен. Его кровь бурлила в ожидании воплощения самых несбыточных надежд, но сейчас он отчетливо понял, что ошибался. Почему он так поверил в предсказание Мэг? Может, он сам хотел в него верить?

После смерти лорда Робсарта он словно очнулся и понял, что не имеет ничего общего с Сент-Прайори. Все это было будто забытье, золотистый осенний сон, в котором он утонул, спасаясь от кровавых воспоминаний о своем поражении, от угрызений совести и печали о погибших сторонниках. А сейчас…

Он зябко поежился. Холодный ветер срывал с деревьев листву. По небу неслись темные тучи. Мир потускнел. Пришло прозрение.

К нему подбежал спаниель и стал ластиться. Эта умильная мордочка и круглые преданные глазенки внесли некоторый покой в душу короля. И когда он заслышал шаги и шелест юбок, на его лице уже играла улыбка.

Ева Робсарт увидела его из окна и решила поговорить. Ей казалось, что с момента гибели отца Карл словно избегает ее. Она понимала причину этого. Достаточно проницательная, чтобы сообразить, что одних ее чар было бы недостаточно, она догадалась, что корабли ее отца стали решающим доводом, благодаря которому Карл Стюарт попросил ее руки. Но погиб отец, а с ним ушел и довод. Осталась лишь страсть, что, словно вихрем, закружила их. На нее Ева делала последнюю ставку. Ведь Карл еще здесь, с ней, и ей надо во что бы то ни стало удержать его. Этим утром она старалась выглядеть особенно привлекательно. Нэнси было велено до блеска отполировать волосы госпожи шелком и тщательно завить их, хоть служанка и ворчала, что в такой день это просто неприлично. Ева тщательно надушилась, намазала лицо холодным французским кремом, но губы подкрасила лишь чуть-чуть. Она выбрала траурное платье из черного шелка с лифом на китовом усе и очень пышной юбкой. Зная, что черный цвет ее старит, положила на плечи широкий, как пелерина, воротник из белоснежных голландских кружев. Вид ее был несколько нескромен для глубокого траура, и во время похорон она слышала недовольный ропот вокруг, но старалась не придавать этому значения. Разве не была она всегда притчей во языцех? К тому же слезы, что она лила над телом отца, несколько успокоили злопыхателей.