Эрнест Риттер - Зулус Чака. Возвышение зулусской империи
Однако, хотя Мбузикази возбуждала чувственность Чаки, в сердце его продолжала безраздельно царить Пампата. Она никогда не утомляла его, в то время как Мбузикази надоедала ему после одного или двух бурных дней. Предпочтение, которое неизменно отдавал Чака Пампате, отравляло существование Мбузикази: она хорошо знала, что, хотя и вызывает в нем вожделение, теряет свое влияние, как только он насытится. Правда, Чаке доставляли удовольствие реплики, срывавшиеся с ее острого язычка, ибо она умела браниться, как никто другой, и буквально уничтожала своими насмешками остальные лилии гарема. Ее не любили и боялись настолько же, насколько любили Пампату.
Занимая положение первой фаворитки, Мбузикази не щадила никого, даже Пампату. Ее побаивался и Мбопа, так как она не стеснялась сказать любому мужчине, что она о нем думает. В одном отношении, однако, она отличалась чрезвычайным «благородством»: хранила как могла тайны «сестер», виновных в неверности, хотя это могло стоить жизни ей самой.
Рассказывают, что, встретив однажды в Булавайо Пампату, Мбузикази гневно оглядела ее с головы до ног и прошипела:
— Не понимаю, что нашел наш король в такой пресной старой суке с самодовольной рожей?! Это выше моего разумения. В твоем стареющем теле нет ничего, что могло бы хоть отдаленно сравниться с моим. Когда же ты раскрываешь рот, то оказывается, что у тебя нет собственного мнения и ты только повторяешь покорно чужие слова. Затем, с присущей тебе хитростью со множеством «но», ты медленно выворачиваешь эти суждения наизнанку, пока люди не уходят в направлении, обратному тому, откуда пришли. Тебе это, может, и кажется умным, я же называю это обманом... Почему ты молчишь, или ты глухонемая, да еще и дура в придачу, как можно заключить по твоей идиотской ухмылке?
Пампата продолжала кротко улыбаться и покачала головой. Она не смогла бы, даже при желании, найти лучший способ усилить ярость Мбузикази. Вокруг участниц этого странного поединка собралась толпа гаремных женщин. Они знали, что их любимица пустила в ход единственное свое оружие, способное остановить эту лавину желчи — а именно молчание и улыбку.
— Всякий раз, как я вижу твое лицо, меня тошнит, — продолжала Мбузикази. — Тебе следовало зваться «Рвотным». Как ты знаешь, это слово означает также «рыба».
Ты так же разговорчива, как рыба, и гораздо холодное ее. Настолько холодна, что, прикоснувшись к тебе, всякий мужчина перестанет быть самим собой — его мужские качества замерзнут. Пампата продолжала молча улыбаться. Тогда разъяренная Мбузикази стала кричать и рвать на себе волосы и убежала, осыпая свою невозмутимую соперницу градом отборной ругани.
После этого Чака в целях поддержания мира решил отправить Мбузикази в Эм-Тандени, где, как он знал, она сумеет быстро занять первенствующее положение в гареме. Так и вышло!
Глава 21
Возвращение англичан
Первого октября 1825 года бриг «Мэри» потерпел крушение у входа в Порт-Натал (Дурбан). На борту его находились лейтенант королевского военно-морского флота Кинг и мальчик-шотландец Джон Росс. Большая часть груза и все медикаменты погибли.
Матросы собрали остатки брига, подобрали в лесу подходящие деревья и под руководством плотника Хаттона немедленно принялись строить новое судно. Однако, прежде чем пустить материалы в ход, надо было дать им высохнуть. Всего на сооружение барка, названного «Чака», ушло почти три года. Такая проволочка частично объяснялась тем, что матросы принимали участие в походах и охотах Чаки.
Среди матросов начались болезни, а лекарств у них не было. Ближе всего медикаменты можно было достать в португальском поселении в бухте Делагоа. Взрослые были очень заняты и решили послать туда Джона Росса. Мальчику в это время едва исполнилось четырнадцать лет.
Расстояние от Дурбана до бухты Делагоа — триста миль по прямой и не менее четырехсот миль по извилистому маршруту, который должен был избрать Росс. Путь этот пролегал по местности, изобиловавшей дикими зверями и за пределами страны зулусов лишенной даже троп туземцев. Мальчику предстояло пробираться через лесистую страну, по которой были рассеяны враждебные племена и бродили банды свирепых разбойников, оставшихся здесь после опустошительных походов на север Сошангаана, Звангендабы и Нк'абы.
Направляясь в бухту Делагоа, юный Росс сделал остановку в ставке Чаки и посетил короля. Чака принял его радушно. Велико было удивление вождя, когда он услышал, что этот ребенок пустился в такое рискованное путешествие в сопровождении всего только двух слуг из числа местных жителей. Слуги же успели твердо уверовать в способность европейца, пусть даже мальчика, оградить их от всяких бед!
— Мамо! — воскликнул пораженный Чака. У него есть печень (то есть смелость)! Но что может сделать одна только смелость, когда храбрецу угрожает столько опасностей?
Преисполненный благородного восхищения Чака предоставил Россу охрану из двух рот воинов и подарил ему десять пар слоновых бивней для менового торга с португальцами. Кроме того, он послал вперед гонцов с приказом снабдить Росса и его отряд продовольствием, а также быками на убой. Прощаясь, король дал командиру охраны подробные инструкции относительно того, каким путем вести экспедицию, а затем обратился к Россу:
— Как бы ты преодолел все эти трудности без моей помощи?
На это Росс ответил:
— Моей головой, моим сердцем и моим ружьем. На протяжении двух месяцев Росс и приданный ему отряд действительно встретили и преодолели множество опасностей. На них нападали дикие звери, а также враждебные племена, действовавшие за пределами государства Чаки.
Когда Росс наконец предстал перед португальскими колонистами в бухте Делагоа, они едва поверили своим глазам и даже отнеслись к нему с подозрением, считая, что ни одному христианину не придет в голову отправить мальчика его возраста в такое ужасное путешествие, да еще в окружении воинов-дикарей. Сначала они решили, что мальчик этот — разведчик, засланный вперед одной из армий Чаки. Но Росс и командир отряда убедили их в мирном характере экспедиции, и португальцы подарили мальчику нужные ему лекарства. Два слоновых бивня из тех, что послал Чака, они приняли в дар, а остальные выменяли на бусы. Так мужественный подросток выполнил данное ему поручение. Вернувшись в Булавайо, он с благодарностью сообщил об этом Чаке, подчеркнув, что своим успехом всецело обязан ему.
— Нет, не так, дитя белого человека, — ответил растроганный король, — Мое сердце согрела твоя храбрость. Именно она заставила меня дать тебе подходящий щит и клинок, без которых твоя попытка была бы безнадежной. Зная, какие опасности подстерегают тебя, как мог я допустить, чтобы ты шел дальше один? Сердце мое истекло бы кровью, ибо, хотя смерть множества обыкновенных людей оставляет меня равнодушным, гибель одного смелого мужчины для меня горе. А ты теперь мужчина, хотя и с телом мальчика.
