Крестовые походы - Михаил Абрамович Заборов
Рим! В поход повлек
Ты цвет французов лучший.
Шли не на Восток —
На братьев темной тучей.
Во грехе полег
Пришельцев строй могучий.
Так клеймил альбигойский Крестовый поход, затеянный Иннокентием III, Гильем Фигейра. Он считал Крестовые походы не более чем проявлением коварства римских первосвященников.
Сомнения в правомерности Крестовых походов получили в рыцарских кругах довольно широкое распространение. Идеи, на проповеди которых папство свыше столетия строило свои крестоносные призывы и творило свои крестоносные деяния, подвергались отныне беспощадной критике. Кое-кто из рыцарей высказывал даже мысль, что вообще едва ли справедливо убивать инаковерующих только за то, что они пребывают в язычестве; такого рода сомнения прямо выразил в одном из своих стихотворений немецкий миннезингер Вольфрам фон Эшенбах.
Ввиду прилива «критической волны» папству пришлось встать на защиту богословских посылок своей крестоносной практики: в середине XIII в. кардинал Умберто де Романо по поручению апостольского престола написал объемистое сочинение в трех частях специально для того, чтобы опровергнуть все аргументы, выдвигавшиеся против идеи Крестовых походов. Вместе с тем и Умберто де Романо, и другие наиболее здравомыслящие богословы XIII в. вроде Гийома Триполийского, считая, что крестоносное движение утратило внутреннюю целостность, полагали необходимым и предлагали реформировать дело организации Крестовых походов, дабы их лозунги не применялись в «посторонних» целях.
При таких обстоятельствах Риму становилось все труднее организовывать новые Крестовые походы. Когда Иннокентий IV все-таки добился своего – в 1248 г. он сумел поднять рыцарей на священную войну, организовать Седьмой крестовый поход, – в этом походе приняли участие сравнительно немного сеньоров и их вассалов, в основном из Франции и частично из Англии. Да и то французы выступили в значительной мере под нажимом своего короля Людовика IX (1226–1270), который и встал во главе крестоносцев.
Спустя полвека католическая церковь причислила Людовика IX к лику святых. С прозвищем Святого он и вошел в историю: в клерикальных и проколониалистских кругах на Западе доныне поддерживается культ Людовика IX. До сих пор ему приписываются особое благочестие и приверженность к чисто религиозным идеям, его чтут как государя, якобы продолжавшего подлинные традиции Крестовых походов в их первоначальном виде. В 1970 г. в Париже и в Риме (одновременно) было широко отмечено 700-летие со дня трагической кончины короля-крестоносца (он погиб во время Восьмого крестового похода, о котором см. дальше): состоялись научные конференции, были устроены памятные концерты, организованы выставки исторических реликвий. Французский католический институт в Руайамоне созвал коллоквиум, посвященный юбилею.
4 июня 1970 г. ученое общество, занимающееся проблемами истории Азии, провело в Коллеж де Франс торжественное заседание по случаю этой даты; темой значилось «Святой Людовик и Восток». Французское министерство по делам культуры объявило 1970 год «годом святого Людовика» и целиком поддержало инициативу Азиатского общества. Словом, были предприняты разнообразные усилия, чтобы воскресить в памяти французов нынешних поколений образ «чистого», «искреннего» государя-идеалиста, достойного уважения потомства, образ крестоносца раннего типа, руководствовавшегося якобы исключительно религиозными побуждениями – идеей освобождения Иерусалима и обращения «неверных» в христианство. «Тщеславие и стремление к выгоде были в равной мере чужды его натуре», – пишет профессор Принстонского университета Дж. Р. Страйер. Соответствует ли такое представление исторической действительности?
Седьмой крестовый поход повторял направление Пятого: его непосредственной целью являлся Египет. На Западе со времен успехов Салах-ад-Дина поняли, что именно в Египте – ключи от Иерусалима. Людовик IX отнюдь не был мечтателем, парившим мыслью в эмпиреях. Его Крестовый поход, в чем согласны все исследователи, был несравненно лучше организован, чем предшествующие предприятия аналогичного рода. Король заблаговременно позаботился о флоте (60 судов были зафрахтованы в Генуе, 20 – в Марселе). Он сумел изыскать достаточные денежные ресурсы: по постановлению Лионского собора крупные суммы были уплачены – и вносились они на протяжении нескольких лет – французским духовенством (ему пришлось выложить почти 1 млн ливров). Мусульманские авторы, рассказывающие о Седьмом крестовом походе, выражают изумление огромным количеством золотой монеты, которую «аль-франсис» (т. е. «король франков») захватил с собой в поход. Подумал Людовик IX и о том, чтобы воинство Христово не испытывало нужды в продовольствии: на Кипре были созданы запасы хлеба, вина и прочих продуктов. Общая численность крестоносцев достигала примерно 15–25 тыс., из них рыцарей было около 3 тыс.
Направление похода Людовик IX и его окружение определили во время долгого пребывания на Кипре, куда генуэзцы и марсельцы первоначально доставили участников крестоносной экспедиции (они высадились там 17 сентября 1248 г. и оставались до 30 мая 1249 г.).
Усердно вознося молитвы Всевышнему и предаваясь покаянному самобичеванию (для этого у короля имелся особый хлыст!), Людовик IX вовсе не упускал из виду мирских интересов. Это был весьма реалистичный политический деятель, умело реорганизовавший администрацию в крепнувшем французском королевстве, неутомимый и полный энергии. Оп побудил баронов и рыцарей облечься в одежду пилигримов и лично возглавил крестоносцев для того, чтобы посредством новых завоеваний на Востоке обеспечить Франции более твердые позиции на Средиземном море, с которым были связаны города Лангедока, недавно, в 1229 г., присоединенного к королевскому домену. Расчеты Людовика IX, однако, в данном случае оказались ошибочными: обстановка на Западе в середине XIII в. не благоприятствовала новым крестоносным акциям. Италию и Германию раздирала распря Империи с папством, так что ни Иннокентий IV, ни Фридрих II не помышляли о какой-либо серьезной поддержке Крестового похода на Восток.
Мало того, по сообщению мусульманского автора Киртаи аль-Иззи, император Фридрих II, знавший о намерениях Людовика Святого и даже сочувствовавший им, предупредил о готовящемся походе на Египет султана ас-Салиха Эйюба. Католическая церковь, разумеется, обвинила императора в предательстве христианского дела. Обвинения эти, однако, не имели под собой почвы: ведь Фридриху II, собственно, и не к чему было открывать египтянам глаза на «тайну» подготовки Крестового похода – сотни купцов и моряков из Александрии, ежегодно бывавших в Генуе, и без того прекрасно видели, что там полным ходом идут приготовления.
Уведомление, направленное императором египетскому султану (если сведения источника на этот счет достоверны), представляло собой
