Глин Айлиф - Царь Итаки
Она поднесла руки к огню, и в этом пляшущем свете Эперит увидел, насколько красива эта женщина. Было холодно, у нее изо рта шел пар. В чертах Клитемнестры не было ничего от мощной привлекательности Елены, но ее окружала какая-то таинственность, которую юноша находил очень волнующей. Огромные и грустные глаза казались почти бездонными, отражая мигающий свет, словно знание всего человеческого опыта скрывалось за ними, угрожая вырваться на свободу и заполнить мир несчастьями и горем.
Эперит открыл мешок, достал кусок коричневого мяса, все еще блестевший от жира, и вонзился в него зубами, пытаясь как-то отвлечься от мыслей о женщине, сидевшей рядом с ним.
Он с удовольствием снова ощутил вкус настоящей еды. Ведь его желудок был совсем непривычен к сухому хлебу, уже начавшему покрываться плесенью, и жесткому, как кожа, мясу. Этим он питался после ухода в горы. Клитемнестра наблюдала за юношей, и невозможно было определить, о чем она думает.
— Угощайся, — предложил он.
— Я уже поела, — ответила она. — Это еда с брачного пира твоего командира.
Эперит подавился и сильно закашлялся. Клитемнестре пришлось стукнуть его по спине, чтобы прекратить это. Юноша сплюнул его в огонь.
— Жениться на Пенелопе хотели Одиссей и Малый Аякс, — продолжала Клитемнестра. — Поэтому Икарий предложил устроить забег. Одиссей выиграл соревнование, они с Пенелопой поженились сегодня во второй половине дня. Церемония была строгой, простой и быстрой. Присутствовали только ближайшие родственники Пенелопы, подчиненные Одиссея и претенденты на руку Елены — в качестве гостей. Не было необходимости планировать брачный пир. Просто столы переставили, а людей рассадили по-другому — не так, как на обычном вечернем пиру. Мне кажется, ты удивлен, Эперит?
— Да, удивлен, — кивнул он. — Конечно, я знал, что она ему правится, но Одиссей всегда говорил, что она относится к нему с презрением. Именно поэтому я не мог понять, почему он оказался в ее спальне.
— Я в том помогла, — призналась Клитемнестра. — На самом деле Пенелопе не очень-то и требовалась моя помощь. Просто нужно было, чтобы кто-то открыл ей глаза на то, чего хочет ее сердце.
Но Эперит уже не слушал. Он сидел, глядя в огонь, пока на глазах не выступили слезы, и думал о новости, которую принесла Клитемнестра. Его одолевали различные эмоции — он одновременно испытывал ревность, раздражение и злость оттого, что не понимал случившегося. Раздражало ли его то, что Одиссей отказался от лучшей возможности спасти Итаку ради женщины? Или юноша просто ревновал из-за того, что друг добился того, чего желало его сердце, пока сам Эперит сидит на горе, всеми забытый, лишь со слабой надеждой на будущее?
Клитемнестра почувствовала грусть Эперита и осторожно опустила руку ему на плечо. Она начала поглаживать его неловкими движениями, потом ее длинные пальцы переместились к его шее и прошлись по верхней части позвоночника. Там они остановились, а мысли воина на мгновение оставили Одиссея и Пенелопу и переместились на Клитемнестру. Юноша подумал, что случится, если он ответит на ее прикосновение и обнимет стройное тело. Женщины редко появлялись в жизни воина, но он бы отдал что угодно, чтобы быть с ней здесь и сейчас.
Но мгновение прошло. Клитемнестра убрала руку и спрятала в одежде, словно обожгла ее. Затем она встала.
— Вскоре мой отец объявит мужа Елены. Я тогда вернусь, чтобы сообщить тебе, когда ждать Одиссея. Он не уедет до брачной церемонии. Если ты, конечно, все еще желаешь ему служить.
Мысль о том, чтобы не служить Одиссею, никогда не приходила в голову Эпериту. Несмотря на то, что его на какое-то мгновение охватила ревность, юноша был связан с царевичем клятвой и не нарушил бы слова. Его единственная надежда обрести дом заключалась в освобождении Итаки, и он сделает все, что в его силах, чтобы помочь царевичу вернуть свою родину.
— Да, — сказал Эперит.
Не говоря ни слова, Клитемнестра снова исчезла в ночи. Молодой воин опять задумался, как она вернется в Спарту в такой темноте. Вскоре после этого он услышал вой одинокого волка в долине внизу. Зверь кричал в пустоту ночи.
* * *Несмотря на новость о женитьбе Одиссея на Пенелопе, Эперит большую часть следующего дня думал о Клитемнестре. Наблюдая за Спартой и возможной активностью там, юноша понял, что с нетерпением ждет вечера и возвращения этой женщины. Она обладала силой и жесткостью, которые одновременно вызывали у него восхищение и жалость. На ее долю выпало много несчастий и боли, что сделало ее сильной и несгибаемой, как воин. Но под этим подобием кремня скрывалась мягкость, причем глубокая и всепоглощающая.
На протяжении долгих месяцев в Спарте Эперит иногда видел и настоящую Клитемнестру, хотя и мельком. Ненадолго у нее появлялась искренняя улыбка, идущая от сердца, иногда на лице светилась нежность, и тогда оно казалось по-настоящему красивым. В эти минуты проявлялась ее природная красота. Юноше было грустно оттого, что эта женщина оказалась пленницей в вынужденном и навязанном ей браке без любви.
Солнце отбрасывало тени гор на долину Эврота, пейзаж менял цвет со светлой охры на серовато-коричневый. Юноша остро ощущал отсутствие человеческого общества. Ему не хватало близости, которую он чувствовал от принадлежности к отряду Одиссея. Было трудно от незнания того, что происходит во дворце.
Эперит задумывался, как Аякс отреагировал на выбор Менелая в мужья Елене, что предсказала Афина. И что с Диомедом, гордым воином, сильно влюбленным в царевну? Как Малый Аякс справляется с потерей Пенелопы в пользу Одиссея? А сама Елена? Она лишилась всех надежд на свободу. Как теперь ей жить в браке с человеком, которого не любит?
Больше всего он жалел Елену, эту несчастную девушку, мечты которой не имели шанса на воплощение в жизнь.
Эти мысли долго кружили у него в голове. Спустилась ночь, над головой появилась луна, и Эперит понял, что Клитемнестра не появится. Но ему все равно было трудно заснуть. Наконец веки потяжелели, опустились. Он спал до тех пор, пока его не разбудил солнечный свет, падавший на лицо.
Ничто не указывало на ночные посещения, поэтому Эперит занялся обычными делами — сбором хвороста и поиском пропитания. Остаток дня прошел также, как и предыдущий. За ним последовал точно такой беспокойный и вызывающий разочарование вечер.
На следующее утро его разбудил не солнечный свет, а капли дождя, падавшие на лицо. Юноша посмотрел вверх, моргая, и увидел над собой серую тучу, закрывавшую долину и горы. Эперит быстро перенес запасы еды и хвороста в углубление в скале, а остаток дня прятался под каменным навесом. Дождь продолжал идти.
