Лихие девяностые - Сергей Юрьевич Нечаев
Саратовцы начали это дело одними из первых. Но коллективное литературное творчество – не их ноу-хау.
«Мы тогда были непугаными идиотами, – продолжает Сергей Потапов, – и на подъеме написали за полгода сразу тридцать книг. У издателей это называется гармошка. Ее рвут с руками. Она выгодна со всех позиций – на прилавке ее трудно не заметить, цикличность создает у читателя привычку отслеживать каждую новинку, раскрутить одно имя гораздо проще, дешевле и т. д. В итоге у заказчика есть раскупаемый продукт, а исполнители не обескровлены и готовы к дальнейшим труду и обороне. В табели о рангах у каждого класса литературы – свои жесткие условия соответствия. У той, которой занимаемся мы, это, прежде всего, сериальная динамика выхода, доступность цены и сюжетная лихость. В одиночку справляться с этим – воистину галерный труд. Даже при условии, что уже на старте автор в состоянии нанять адвоката и агента, которые хотя бы освободят его от неминуемой нервотрепки, связанной с обустройством уже готовой рукописи. Возможно, он и одолеет дистанцию. Но какой ценой! Литература электрички, дачного гамака и субботнего дивана не тот вариант, под который настоящему художнику стоит ложиться костьми».
В ответ на упреки в производстве ширпотреба Потапов отвечал так: «С оговоркой: сегодня, в отличие от советских времен, ширпотреб означает не навязанную отсутствием выбора дешевку, а массовый спрос на определенный вид товара. Спрос насаждает реклама? Никак нет – она расставляет указатели внутри, а не снаружи. Не спорю, шедевров в нашем цехе негусто. А когда живая литература нерестилась одной нетленкой? Может, в эпоху «Поднятой целины» или «Молодой гвардии»? Вот где был ширпотреб так ширпотреб. По-вашему, что хуже: когда ремесленники обслуживают свободный рынок или когда таланты обслуживают тоталитарное государство? То-то. Тем более наше присутствие на рынке никак не отменяет большой литературы. За последние десять лет, например, тиражи Цветаевой, по самым скромным прикидкам, зашкаливают за двадцать миллионов. Да, нынче снова, как и в некрасовские времена, глупый милорд на базаре раскупается лучше, чем Гоголь, не говоря уж о Белинском. Из этой ситуации есть два выхода. Первый – превратить общество в оранжерею, где с десяток поколений подряд будут рождаться и жить среди высококачественных изделий и отношений от книги до пуговицы, от Конституции до улыбки. Второй путь – принудительно изъять из обращения всех, кроме достойных и полезных, с карательными мерами для нарушителей. Но это мы, кажется, уже проходили?»
Именно Сергей Потапов и придумал Марину Серову. Этот весьма популярный российский детективный автор даже не имел «физического носителя». В отличие от Бориса Акунина (Григорий Чхартишвили), Кира Булычева (Игорь Можейко), Полины Дашковой (Татьяна Поляченко), Эдуарда Лимонова (Эдуард Савенко) и Александры Марининой (Марина Алексеева) Марины Серовой никогда не существовало. Это стопроцентный артефакт отечественных издательских технологий. Ничего, кроме чьей-то фотографии, публике никогда предъявлено не было. И никто даже не задался вопросом, как эта суперсекретная дама находила время выпускать по книге в месяц в течение многих лет?
Сколько именно человек работали над проектом, неизвестно, однажды называлась цифра 80. Книги писались коллективно, по технологической схеме, разработанной в издательстве «Научная книга»: сценарная группа прорабатывала канву и некоторые детали жизни Марины Серовой и ее героев в городе Тарасове, а текстовая группа – уже «фигачила по клавишам», нагнетая шекспировские страсти (примерно как в Голливуде: там есть сценаристы, а есть авторы диалогов, и это совершенно разные профессии).
Кстати, за книгу работники фабрики в свое время получали порядка 2000–3000 рублей. По некоторым данным, реальным авторам давали 500 рублей за авторский лист, а в книге их должно было быть около двенадцати. Утверждалось даже, что «почти все выпускники Саратовского университета, способные удержать восемь пальцев на клавиатуре, так или иначе поучаствовали в создании романов Марины Серовой».
Надо отдать авторам должное, «Марина Серова» оказалась чрезвычайно успешным коммерческим проектом. Главным образом потому, что смогла производить очень большой объем текста и при этом очень дешево.
Изначально «литературные негры» старались следить за тем, чтобы действие происходило в одном городе Тарасове. Впоследствии новые авторы заставили персонажей Марины Серовой путешествовать по Европе, ездить в Москву и в Америку… Короче, среди этих книг есть вполне читаемые, а есть просто-таки чудовищные. То есть о каком-то поддержании уровня бренда не заботился никто. Некогда было.
И Марина Серова выдавала продукт. И никакой живой автор состязаться с ней по производительности и по ориентированности на рыночные требования не мог. Реальных авторов, бывало, губила либо «белочка», то есть они спивались, либо «звездочка», когда человек начинал считать себя великим писателем и задирать нос и гонорары. «Марине Серовой» это не грозило.
Ее создатель Сергей Потапов как-то сказал: «Я, как любой человек, хочу, чтобы все было правильно. Чтобы колбаса была из мяса, а автор был автором. Хочется, чтобы Коркунов сам лепил конфеты и заворачивал их в фантики. А еще мне хочется, чтобы то, что я делаю, нравилось потребителю без каких бы там ни было!.. И это нормальная позиция».
Группа «Кино». Гибель Виктора Цоя
15 августа 1990 года в автокатастрофе погиб Виктор Цой – лидер рок-группы «Кино».
Катастрофа произошла на 35-м километре трассы Р-126 (ныне Р-128) Слока – Талси в Латвии, в нескольких десятках километров от Риги.
Цой отдыхал в Латвии после гастролей. В 6 часов утра он отправился порыбачить на небольшое озеро в лесу. Рыбалка заняла пять часов, и приблизительно в 11 часов утра музыкант поехал домой на своем автомобиле «Москвич-2141». В это же время по той же трассе со скоростью 60–70 км/ч ехал автобус «Икарус-250». Точное время столкновения автобуса с автомобилем Цоя – 11:38. Тело музыканта с трудом извлекли из салона – вероятнее всего, он погиб мгновенно.
Позже выяснилось, что скорость автомобиля Цоя перед столкновением составляла не менее 100 км/ч, что на 10 км/ч превышало допустимую скорость на этом участке дороги. Тормозной след не обнаружили, то есть на месте опасного поворота и сужения дороги Цой даже не пытался притормозить. После удара автомобиль музыканта отбросило на 22 метра назад, а его обломки разлетелись в радиусе 15 метров. Водитель «Икаруса» Янис Карлович Фибикс попытался избежать столкновения и выехал на обочину,
