Рисорджименто - Олеся Шеллина
Из всех тайников довольно большого квартала, подконтрольного когда-то Орси, получилось изъять около десяти тысяч дукатов, и это была еще не самая богатая семья в Форли. Складывалось ощущение, что самой бедной семьей, по факту, были именно мы, если бы не папская нычка и довольно приличное жалование гонфалоньера. Драгоценностей было тоже найдено на крупную сумму — бегло оценивавший их местный ювелир прикинул, что, если честно изъятое мной имущество перевести в дукаты, то получалось около двух тысяч.
Документы и письма я просмотрела бегло, передав документы на управления землями коммуне, чтобы не похерили виноградники и винодельни, несущие вполне реальную прибыль, а некоторые письма меня заинтересовали, но вникать в их суть у меня особого времени не было, поэтому я бережно сложила их в свой скарб, который сразу же сократился до четырех повозок, и то две, как мне показалось, были лишними, но одну честно поделили между собой да Винчи и Вианео, а еще одна послужила транспортным средством для одной женщины и трех детей. Все преданные Риарио наемники остались подле меня и были конными, что не удивительно. Удивительно было то, что к ним собиралось примкнуть еще с десятка два наемников, которые до этого находились в составе наемной армии, но доверие они утратили в ту самую ночь, показав, что даже контракт не спасает нанимателя от предательства, поэтому остались на страже города и палаццо, я не собираюсь тащить с собой не пойми кого и постоянно оглядываться, ожидая ножа в сердце.
А вот семейка Фео действительно ввела меня в ступор, и я не понимала, что мне с ними делать. Если Джакомо сыграл на том, что Кондор, так звали коня Риарио, отдавался в руки только ему и Джироламо, который старался ухаживать за ним лично, то что делать с Томмазо оставалось загадкой. Но я знала, что этот человек предан мне до последней капли крови, и до сих пор винит себя за произошедшее, хотя его родственник, по факту, не сделал ничего такого, что могло бы помешать быстрому налету на палаццо. Я кивнула, разрешая ему ехать со мной и, наконец, устремилась к выходу.
Проанализировав все произошедшее, я пришла к выводу, в котором теперь была полностью уверена, что в реальной истории Катерина сама приговорила Риарио к такой страшной кончине, потому что я прекрасно увидела и познала на собственной шкуре, как поступают правильно, если решают силой сменить власть: ни в коем случае не оставляют в живых женщину, которая может быть беременна, и всех детей, которые могли новой власти здорово нагадить своим правом наследования, которое складывается всего лишь из факта их существования.
В воротах палаццо меня остановил Чезаре, которому Ванька передал меня из рук в руки, а сам при этом повернул коня к воротам города, коротко бросив, что ожидать они меня будут именно там. Доросший до капитана парень пристально на меня смотрел и мялся, видимо, не решаясь заговорить о чем-то, очень важном для него.
— Да говори ты уже, — я погладила своего жеребца, дарованного Риарио самой королевой Изабеллой, даже не знаю за какие заслуги, которого привел в порядок Фео, а то после неравного боя с наемниками он был слишком возбужден, видимо праздную таким образом свою победу над мелкими людишками, и повернулась к своему телохранителю.
— Сеньора, я и так в необъятном долгу перед вами, и что-либо просить еще, будет неуважением…
— Чезаре, — я закатила глаза. Ненавижу, когда ходят вокруг да около. — Я прекрасно понимаю, о чем именно ты хочешь меня просить. Одна повозка осталась неразборной, как раз для твоей невесты и детей Орси, которых вы взяли под свою опеку. Тем более, я хотела изначально просить о взаимной помощи, но разговаривать я буду только с девушкой, как ее имя, кстати?
— Джульетта, сеньора, — он с таким восхищением и преданностью смотрел на меня, что мне даже стало немного неловко.
— Красивое имя, — я окинула взглядом палаццо и залезла на коня, ощущая опустошенность. Никаких эмоций больше не было, была именно пустота, которая не слишком стремилась заполняться еще пока непонятными мне новыми чувствами, появившимися после того, как в мою спальню, немного пригнувшись, словно боялся удариться о слишком низкую притолоку, вошел русский князь. Я еще не знала тогда, что это мой Ванька, но сердце уже тогда екнуло, на мгновение замерев, чтобы потом пуститься вскачь.
Возле городских ворот ко мне подъехали герцоги Урбино, Феррары и Болоньи. Коротко переговорив с ними о дальнейших планах и сообщив, что город сейчас находится под властью местной коммуны, собственно, как и Имола, я подтвердила разрыв всех обязательств, заключенных между ними и Риарио и, не оглядываясь, двинулась за Лоренцо, который, с видимым облегчением, тронулся по дороге, ведущей к Флоренции, даже не дождавшись, пока я подъеду к нему, лишь кивнув в знак приветствия. Но мне было плевать на Лоренцо, потому что я опять потеряла Ваньку, и теперь вертелась в седле, ища его взглядом.
Дружина немного отстала и ехала, замыкая наш довольно внушительный отряд. Обернувшись, я увидела князя и облегченно выдохнула, но, когда я уже хотела развернуть коня, чтобы подъехать к князю, то заметила, что меня опередил и сразу же начал о чем-то довольно оживленно переговариваться с Ванькой герцог Феррары Эрколе д’Эсте.
Развернувшись, я поехала прямо, не став возвращаться назад, и уж, тем более, вмешиваться в разговор. Вряд ли кто-то из мужчин посвятит меня в его подробности, а Иван, если захочет, все равно расскажет, или не расскажет, что тоже возможно, потому что еще в том мире он всегда был себе на уме и отличался просто феноменальным упрямством. Однако, почему-то мне казалось, что если он решит остаться в Италии, то неоднократно будет просить меня о помощи, хотя бы спрашивать советов, потому что я пока что смогу ему чем-то помочь, и история из-за нас изменилась некритично, и даже вряд ли эти изменения попадут в учебники истории. А Италия все-таки не его тема, и он не может пользоваться послезнанием здесь в полном объеме, в отличие от меня. Все резко изменится, если нам удастся чего-то добиться, и мы уже не сможем ничего предугадать, из-за свернувшей исторической кривой, и только в моих силах сделать так, чтобы он все-таки хоть маленько, но нуждался во мне, в этом мире, который принадлежит исключительно мужчинам. Но пока, я
