Григорий Кроних - Конец банды Бурнаша
— Что-что?
— Почему вы мне сразу не сказали?
— Понимаете: закрутился. У меня, Валерий, столько дел сейчас в институте.
— Ваша квартира, кстати, довольно далеко от института, герр Эйдорф. Можно было найти поближе.
— Зато она рядом с вашим губчека.
— Да, через дорогу. Я вижу, вы всерьез обеспокоены?
— Просто я принимаю доступные мне меры предосторожности, — сказал профессор. — Мы, немцы, дотошный народ. Но, как разумный человек, я вполне допускаю, что все это может оказаться детской шалостью… Мне неудобно опять пользоваться нашим знакомством, но вынужден попросить вас еще об одной услуге.
— Все, что в моих силах.
— Мне нужен телефон. Если вдруг ко мне станут ломиться… Вы понимаете?
— Понимаю, но с этим сложно. Я и сам без телефона живу.
— Как у вас говорится по-русски: «На нет и суда нет».
— Герр Эйдорф, вы делаете серьезные успехи!
— Спасибо. Вы тоже сильно продвинулись в немецком, Валерий.
— Уже поздно, профессор, не стоит меня дальше провожать.
— Пожалуй, — Эйдорф остановился посреди темной улицы. — Я так увлекся разговором… До свидания, Валерий.
— Может быть, проводить вас обратно? — предложил Мещеряков, пожимая немцу руку.
— Не стоит, здесь близко, да и ЧК недалеко.
— До свидания, — Валера, насвистывая, пошел в сторону своего институтского общежития. Извозчика в это время не поймаешь, так что выбора транспорта никакого. Скорей бы уж построили трамвайную линию. Хотя институт он скоро заканчивает, из общежития съедет. Работать будет горным инженером и, скорее всего, даже не в городе, а на какой-нибудь из ближайших шахт. Хорошо бы устроится так, чтобы они с Юлей попали работать в одно место…
— А-а-а! Помогайт! Zu Hilfe!
Крик ворвался в уши и разрушил все мечты. Валерка рефлекторно кинулся на голос, и только потом понял, что это вопит Эйдорф. Подбежав ближе, Мещеряков разглядел, что профессора мутузят человек пять, не меньше. В такие минуты всякий пожалеет, что бросил работать в ЧК. Предупредительный выстрел в воздух разогнал бы эту шпану в одну минуту.
Валерка добежал до места уже не сражения, а просто избиения. Профессор хоть и был крепким мужчиной, но против стольких противников не устоял и десяти секунд.
— Пацаны, впятером на одного не честно! — Мещеряков снял очки и сунул в карман.
— Да пошел, ты! — повернулся один из хулиганов.
Валера не стал дожидаться, пока это сделают и остальные, а свалил противника коротким ударом в челюсть. Шпана поняла, что этот невысокий парень лезет в драку всерьез, и дружно напала на заступника. Ближайший попытался пнуть, а второй ударить в лицо. Валерка нырнул под руку, а ногу поймал и дернул на себя и вверх. Взмахнув второй конечностью, хулиган шлепнулся на мостовую. Оставшаяся пара за это время обошла профессора (они били его с другой стороны) и напала на Валерку. Занятия по французской борьбе и впоследствии боксу, позволили Мещерякову отбиваться целую минуту. Хулиганы нападали дружно, их тактика была отшлифована участием не в одном десятке драк. Потом Валера пропустил прямой удар в лицо, ослеп на секунду и в следующее мгновение его бы сбили, но чуть живой Эйдорф сумел пнуть в коленную чашечку врага, готового нанести решающий удар. Валерка успел отступить и собраться с силами для следующего раунда.
— Помогайт! — продолжал кричать профессор.
— Ша, он мой! — сказал старший в банде и достал из-за голенища нож.
Блеск хищного лезвия не отвлек внимания Мещерякова, он знал, что противнику нужно смотреть в глаза. Главарь бросился вперед, но прицеливающийся взгляд выдал направление удара. Валерка поставил блок, используя нож, как рычаг, вывернул кисть противника и одновременно ударил его в челюсть. Нож звякнул о мостовую, а главарь опрокинулся навзничь. Его подручные взвыли и всей стаей кинулись на чересчур ловкого врага, стараясь захватить его в кольцо.
— Шухел, блатва! — раздался предостерегающий крик.
— Кирпич? — удивился Мещеряков.
— Стой! Стрелять буду! — к месту действия спешили охранники-чекисты, они наконец услышали крики профессора.
Хулиганы рассыпались и мгновенно пропали в темноте — тоже, наверное, отработанный до рефлекса прием.
Валера склонился над Эйдорфом.
— Как вы, Генрих? Идти сможете?
— Не знаю.
— Товарищ Мещеряков?! — узнали его бывшие коллеги.
— Я в порядке, — отозвался Валера. — Их шесть человек — шпана, один мальчишка, он шепелявит. Побежали туда.
Чекисты помчались следом и пропали во тьме.
Мещеряков помог профессору подняться.
— Обопритесь на меня, смелее.
Кое-как они доковыляли до дома немца, при свете фонаря Валерка осмотрел раны профессора. Разбитый нос, синяки, ссадина на голове.
— Герр Эйдорф, может быть, доставить вас в больницу?
— Не стоит, — хоть и морщась, сказал профессор, — до утра не умру.
— Почему так мрачно? Все обошлось.
— Сейчас — да.
— Но почему вы полагаете, что эти хулиганы…
— Это не хулиганы. Насколько я заметил, они были совершенно трезвыми. Более того, они по-немецки спросили у меня денег.
— Полагаете, они вас ждали?
— Выходит так, — сказал Эйдорф. — Помогите мне…
Мещеряков вновь подставил плечо, и они стали подниматься по лестнице.
— Помните записку, Валерий?
— Думаете, это они?
— Что ж тут думать, все очевидно.
У запасливого немца в квартире нашелся йод, Валерка смазал ссадину. Эйдорф смыл кровь и пере оделся в чистый костюм.
— Как вы себя чувствуете, Генрих?
— Значительно лучше, — сказал профессор и попробовал улыбнуться. — Шутка с рисованным «буржуем» оказалась серьезнее, чем мы думали?
— Получается так, — ответил Валера. — Я сейчас зайду к дежурным, попрошу, чтобы они присмотрели за вашим домом, а завтра поговорю с друзьями-чекистами.
— Большое вам спасибо, Валерий. Я так испугался, что до сих пор не поблагодарил вас за спасение. Не будь вас рядом, не знаю, чем бы все это закончилось.
— Я думаю, что шантажисты хотели вас только напугать.
— Знаете, им это удалось, Валерий.
— Я спрошу насчет телефона.
— Еще раз большое спасибо за помощь.
— Заприте за мной дверь, Генрих.
— Можете не сомневаться, — крепко пожимая на прощанье руку спасителя, сказал Эйдорф. — Я близок к тому, чтобы построить за ней настоящую баррикаду. До свидания.
10
Герр Эйдорф поправил сползающую повязку (это ужасно неудобно — самому себе бинтовать голову) и, деликатно постучав, открыл дверь кабинета.
— Стой! Руки!
