Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца

7. СТАРШАЯ СЕСТРА

Но, чтобы рассказать о том, как я попал на «Корону», мне придется вернуться в прошлое — не такое далекое как Фронда, от силы дней десять. Я, Ролан де Линьет, приглашаю любезных читателей моих мемуаров перенестись с 'Короны' в богатый особняк, принадлежащий графу де Фуа, о котором я рассказал в предыдущей главе. Богач и пьяница, артиллерийский генерал Жозеф де Фуа жил в этом особняке с молодой графиней, моей сестрой Жюльеттой.

В тот день я прибежал навестить сестру, поднялся по лестнице в залу, где графиня де Фуа стояла перед парадным портретом своего супруга и, сжав кулаки, гневно смотрела на изображение мужа. Парадный портрет генерала де Фуа был написан в год поражения Фронды и свадьбы генерала. Тот год де Фуа, тогда еще полковник, считал счастливейшим в своей жизни, а мы, особенно бедняжка Жюльетта — самым несчастным.

Де Фуа был изображен во весь рост в парадной одежде, в модных тогда ренгравах — он и к алтарю вел свою молодую жену в этой дурацкой расшитой и украшенной бантами юбке, которая меня тогда очень смешила, во время венчания я то и дело фыркал и не понимал, почему не смеется невеста, ведь Жюльетта была такой хохотушкой! Но бедная сестра то и дело вытирала слезы.

Художник, хоть и старался приукрасить графа де Фуа, польстил ему, все же был вынужден передать определенное сходство с моделью, и ему не удалось избежать изображения, хоть и преуменьшенных, но приметных мешков под глазами, надменно оттопыренной нижней плоской губы, которая мне всегда почему-то напоминала дождевого червяка, одутловатых щек. Неприятное впечатление от портрета артиллерийского генерала не могли скрасить ни мастерски написанные драпировки, ни богатое оружие, ни ордена, пожалованные Мазарини за победы над фрондерами, ни пучки колосьев, брошенные к ногам генерала — символ поверженной Фронды.

Я исподтишка наблюдал за сестрой. Мне казалось, Жюльетта с трудом сдерживает искушение плюнуть на портрет.

— Негодяй! — прошептала Жюльетта, — Злодей! Мерзавец! Ничего у тебя не выйдет! Я сорву твои подлые планы, коварный старикашка! Я предупрежу Бофора!

Она погрозила портрету кулаком и заявила:

— Ах, мне лучше удалиться в мой будуар, этот монстр действует мне на нервы.

Но, прежде чем уйти к себе, графиня де Фуа ласково погладила рукой поверженные фрондерские колоски, преклонила колени и поцеловала нарисованные колосья.

''Фронда жива! '- прошептала Жюльетта и вышла.

Я, повинуясь внезапному порыву, сделал то же — поцеловал пучки колосьев, повторяя как пароль:

''Фронда жива!

Жюльетта, шурша пышным платьем, направлялась к себе, я следовал за ней.

Я хотел было напугать Жюльетту и появиться неожиданно, но в последний момент изменил решение и засвистел нашу любимую песню, конечно же, гимн Фронды, конечно же, 'Фрондерский ветер' …

Фрондерский ветер веет над страной,И он зовет всю Францию на бой!Вперед, вперед, Свободы день настал,Пускай уйдет проклятый кардинал!

Жюльетта приветливо улыбнулась, едва заслышав мелодию 'Ветра' , она приходила в хорошее расположение духа.

— Эй, сестренка! Салют! — крикнул я.

— Осторожнее, Ролан, помнешь мою юбку! — воскликнула графиня, когда я попытался расцеловать ее, — Осторожнее, и извини, дитя мое, я уже накрашена и не могу тебя поцеловать.

И Жюльетта ласково погладила меня по голове, ограничась воздушным поцелуем. Меня это нисколько не обидело: я уже привык. Жюльетта стала настоящей светской дамой. Я забрался в кресло с ногами и заявил:

— Вели подать завтрак, Жюльетта! Я чертовски голоден! Этот хрыч, твой муж, уже убрался?

Жюльетта лукаво прищурилась и спросила:

— А скажи, милейший Ролан, почему ты не у Его Величества? Как ты ухитрился сбежать?

Тут я выбрался из своего любимого кресла, сделал постное лицо и сказал загробным голосом:

"Граф и графиня де Линьет с глубоким прискорбием извещают о кончине престарелой графини де Линьет и умоляют Его Величество короля Франции Людовика XIV отпустить шевалье Ролана де Линьета, королевского пажа, проститься с бабушкой и отдать последний долг покойной.

К сему граф де Линьет, графиня де Линьет…"

И я жалобно шмыгнул носом, смахнув мнимую слезу.

— Но наша бабушка, графиня де Линьет, умерла, когда тебя на свете не было! — расхохоталась Жюльетта, — Выходит, ты "отпросился на похороны", плут?

— А какое дело королю до какой-то престарелой графини из провинции? Что он, проверять будет? Подумаешь, старушка померла! А за упокой души бедной старушки-графини Жанны-Анны-Изабеллы де Линьет я сегодня же поставлю свечку в Нотр-Дам. Три дня свободы от Людовика стоят свечки и молитвы пажа, правда, сестренка?

Жюльетта покачала головой.

— Но письмо от имени родителей написать не так-то просто, чтобы никто ничего не заподозрил! — возразила она.

— Подумаешь, письмо! Мой дружок Поль де Шатильон запросто скопирует любой почерк. Я ему дал для образца последнее письмо нашей матушки, где она пишет как всегда: 'Не дерись на дуэли, ходи в церковь, не груби господину графу, будь умницей, слушайся старших…" — и так далее, одной морали на целых пять страниц. И вот Поль настрочил королю бумагу…

Жюльетта сердилась для порядка, по смеющимся глазам сестры я понял, что ее гнев показной. Но, видимо, Жюльетта считала своим долгом старшей сестры воспитывать младшего брата, и она отчеканила, изо всех сил стараясь казаться сердитой:

— Твой Поль — негодный мальчишка, и ты от него учишься всяким проказам, я непременно отдеру его за уши, как только увижу! Так и передай!

Я расхохотался: Жюльетта так и не научилась притворяться! Придворные фрейлины усвоили науку притворства куда лучше.

— Ничего не выйдет! Поль — дворянин, а дворян за уши драть нельзя!

— А я не посмотрю, что он дворянин, — продолжала кипятиться сестра.

— Согласен, пажи Его Величества любят пошутить, но ты ничего не сделаешь Полю, лучше, как добрая христианка, прости нас, грешных! Ты же не позволишь себе, милая сестрица, нанести оскорбление королевскому пажу!

— Почему это?

— Потому что честь — это честь даже у пажа!

— Передай своему Полю де Шатильону, что, хотя его ушам и чести ничего не грозит, на сладости пусть больше не рассчитывает!

— Ах, сестрица, как это жестоко! Но скоро завтрак-то будет? Ты еще не распорядилась? Ну, как можно быть такой вороной? Дай-ка я сам!

— Ролан, это слишком! — сказала Жюльетта. Но я вышел на балкон и крикнул слугам: