Андрей Мартьянов - Странник
Впрочем, дремлющие таланты просыпаются не только у великих. Незаметный обыватель зачастую и не подозревает, сколь многого сумел бы достичь, складывайся жизненные обстоятельства благоприятнее. Сереге, старому приятелю Славика, повезло — неблагосклонная фортуна внезапно повернулась к нему лицом, а не местом прямо противоположным, и Серега нежданно-негаданно обрел свою стихию. Были, конечно, некоторые малоприятные издержки, но ведь никто и не обещал тихой бестревожной жизни. Особенно, принимая во внимание страшненькое наследство Славика и проблемы, связанные с пространством за Дверью — той стороной, или же «субъективным временем».
На Серегу, технаря по образованию, бывшего прораба-теплотехника ныне формально числящегося безработным, вдруг снизошла искра Божия в самом буквальном смысле этих слов — у него проявилась библейская способность «говорить языками». До размаха апостола Павла, конечно же, было как пешком от Земли до Луны, но по сравнению со Славиком, едва связывающим десяток слов на древнескандинавском и относительно безболезненно освоившем только простую «кухонную латынь», Серега выглядел сущим Цицероном и Демосфеном в одном лице.
Откуда что берется, вот вопрос? Серега ухитрялся без малейших затруднений воспринимать на слух чужой мертвый язык, с которым в XXI веке работает лишь ограниченный круг лингвистов, интуитивно угадывая значение слов, строй фразы, произношение, и моментально запоминая любые морфемы, аффиксы и всякие прочие флексии, на изучение которых у студентов уходят долгие годы и триллионы нервных клеток. Таким образом, Серега по прошествии полутора лет со дня обретения Славиком Двери и первого робкого похода в «историческую реальность», трещал на древнескандинавском будто на родном, вызывая у супруги, — Наталья сама закончила питерский университет по кафедре филологии, — вполне объяснимое изумление.
Ладно бы только наречие норманнов — в конце концов, визиты Трюггви по теплому времени года случались частенько, да и пожить в «архаичной языковой среде» удалось, но Сереге настолько же легко давались диалекты коренного населения окрестностей Невской дельты: финского племени емь, с которым установился прочный дружеский контакт, а заодно и прямых предков — кривичей и ильменских словен, разговаривавших, понятное дело, на языке, абсолютно не похожем на современный русский.
Отдельно следует отметить, что Трюггви, Кетиль и прочие даниры использовали язык германской группы, емь — финно-угорской, а кривичи — славянской, что поставило бы в тупик любого лингвиста с узкой специализацией, но Сереге эти тонкости оказались безразличны: он одинаково хорошо усваивал степенный говор еми, мягкую речь скандинавов и трудные обороты кривичей, причем никогда не путался, и мог моментально перейти с одного диалекта на другой.
Наталья только плечами пожимала, уверяя, что видит перед собой феномен, почище «червоточины» — ну не может человек, не получивший должного образования (и у которого в школе по английскому была твердая тройка!), достичь подобных высот за столь краткое время! Серега отшучивался — английский учить его заставляли, а здесь всё делается ради удовольствия, по собственному хотению и без принуждения. Нравится и точка. Ничего сложного, просто память хорошая.
…Славик попытался набрать номер Сереги еще во время пересадки в аэропорту Дубай на питерский рейс, но телефон молчал — «абонент вне зоны действия сети». Наталья тоже не отвечает, в чем дело? Они уже вторую неделю молчат, хоть бы СМС прислали с подтверждением — всё в порядке, не беспокойтесь!
Пришлось отзвониться господину Алаверу — курировавшему «червоточины» со стороны питерского управления ФСБ и отдела спецтехники. Вернее, не столько «курировавшему», сколько прислеживающему за тем, чтобы питерские Двери не доставляли неприятностей властям и обывателям: любой серьезный прорыв из «неидентифицированной» Двери мог стать чрезвычайным происшествием, сопоставимым с появлением в городе разбушевавшегося маньяка с бензопилой.
Майор искренне обрадовался звонку, напомнил, что давно не виделись и, по возвращению Славика домой, надо бы выпить водки и пообщаться. Квартира? А что квартира? Да, наблюдаем вполглаза, никаких происшествий за минувшее время. Погоди минутку, гляну сводку… Коммунальные платежи приходят исправно, однако последний месяц фиксируется снижение потребления электроэнергии почти на девяносто процентов — словно в доме никого нет. Может, съездить навестить?
— Нет, спасибо, — мрачно ответил Славик. — Как приедем — позвоню. До свидания, Юрий.
— Что? — Иван уставился на аргуса. — Полагаешь, они на ту сторону отправились? Ничего удивительного, люди взрослые и самостоятельные, технике безопасности обучены. Я бы сдох со скуки, безвылазно сидя в квартире. Не дергайся, ничего не случится.
— Ты всегда так говоришь.
— А так всегда и происходит.
Летели из столицы эмирата «Аэрофлотом», долго и утомительно. В хвостовом салоне эконом-класса почти беспрестанно орал младенец, да так, что даже в «бизнесе» закладывало уши — на третьем часу Ваня пригрозил, что сейчас вышибет аварийный люк и отправит мерзкого пискуна за борт. Потом командир корабля сообщил, что Питер не принимает по погодным условиям, вероятно придется сесть в Москве или Нижнем, это тоже не добавило хорошего настроения. Обошлось — снегопад прекратился, приземлились по расписанию, в одиннадцать вечера.
Славик город не узнал, да и Алёна видя, что творится за окнами такси, лишь чертыхалась полушепотом: ни дать, ни взять — декорации фильма-катастрофы о новом глобальном оледенении.
На улицах сугробы в полтора человеческих роста, автомобили перемалывают ледяную кашу, коммунальные службы будто чума выкосила. Водитель не сумел повернуть с Гороховой на Мойку и проехать во двор — набережная более напоминала пейзаж эпохи перехода Суворова через Альпы: узенькая протоптанная тропинка между горами снега, на карнизах гигантские сосульки.
Сразу за аркой дома обнаружился унылый таджик в зеленой жилетке и с лопатой в руках; выглядел он настолько обреченно, что казалось, гость северной столицы недавно потерял всю семью из пятидесяти человек и сам готовится к неминуемой лютой погибели.
— Ай, что делается, — посмеивался Иван. — Почему сейчас нет никакой войны, такая зима пропадает?! Представляете заголовки — «Танковая дивизия Бундесвера погибла под Смоленском, утонув в четырехметровой толще снега», а?
— Я бы предпочла «Губернатор Санкт-Петербурга вместе со всем жилкоммунхозом бесследно исчезла после схода грандиозной лавины с крыши Смольного», — фыркнула Алёна. — Нечто похожее я наблюдала исключительно на фотографиях времен Блокады… Настоящая катастрофа! Славик, ты ключи не потерял?
