Дмитрий Чегодаев - Второй арап Петра Великого
Так воевали на Балтике. Так обучал русских моряков первый русский адмирал, в прошлом шотландский пират Патрик Гордон. Так их учили в морских академиях Амстердама и Портсмута. Но на Средиземном море война велась совсем по-другому. Быстрые и легкие галеры, идущие вдоль берега на отраженном ветре, в решающий момент включали бешеную вёсельную скорость и, проскакивая зону пушечного огня, прилеплялись к бортам большого корабля, а затем, используя длинные вёсла, как катапульты, забрасывали на его палубу абордажные команды. Только представьте себе летящих по воздуху головорезов с пистолетами, саблями и кинжалами, зажатыми меж зубов. В этом, конечно, не было ничего галантного: какие камзолы, какие длинные парики, когда ты летишь в гущу схватки, одновременно стреляя из двух пистолетов. Здесь, уже не золото с кружев, а головы летят с плеч. Нет, степенная Северная Европа так уже не воевала. Да, вот только, Змаевич другой манеры боя не знал. Правда, эта необразованность Матвея Христофоровича не слишком смутила Петра. Не вдаваясь в военную теорию, он поручил ему заняться делом — строить корабли и готовить команды. Понятное дело, что тот начал строить именно галеры. Надо отметить, что ни до него, ни после в таком количестве галеры на Балтике никто не строил. Основой флота считались красавцы-фрегаты и линейные корабли, галерам отводились лишь вспомогательные функции. Но задача перед Россией стояла необычная — надо было в кротчайший срок построить целый флот и обучить тысячи людей. Змаевич предложил Петру и Апраксину поступить строго наоборот — сделать галеры главной ударной силой. Строились они быстро, стоили недорого, а главное, не требовали высококвалифицированной команды. Так и порешили. За два года было построено свыше сотни галер.
Пока Змаевич обучал псковских крестьян основам абордажного боя, русские войска били шведов везде, где только могли, занимая один за другим прибалтийские города. К весне 1714 года вся Прибалтика и почти вся Финляндия контролировались Россией, но чтобы окончательно решить главную задачу войны — выход к Балтике, необходимо было помериться силами на море.
И вот, двадцать седьмого июля 1714 года юный русский и прославленный шведский флоты сошлись у финского мыса Гангут. Шведская эскадра, под командованием адмирала Густава Ватранга, в соответствии с принятыми тогда правилами, состояла из пятнадцати линейных кораблей, трех фрегатов и девяти галер. Русский флот, под командованием графа Фёдора Михайловича Апраксина, — из девяноста девяти галер. Змаевичу было поручено командовать правым крылом российского флота. Этой битве посвящено много книг, о ней сняты фильмы и написаны картины. Поэтому, я не стану рассказывать о том, как это было. Как в результате хитрого манёвра, русским удалось разделить шведский флот, и как благоприятствовала им погода — на море стояло безветрие, и шведские парусные корабли утратили маневренность. Как авангард русского флота под командованием командора Матвея Христофоровича Змаевича прорвал оборону шведов, обходя их корабли и оставаясь вне пределов досягаемости орудийного огня. Как вслед за ним, с беспримерной храбростью, бросился в атаку весь русский флот. И как после упорного абордажного боя были захвачены шведский флагман, и ещё десять кораблей. Скажу лишь, что победа у полуострова Гангут стала первой викторией русского регулярного флота и первой личной победой Матея Змаевича. Он доказал свою правоту и свое мастерство. Показав, что на пути к победе не существует ни укоренившихся правил, ни незыблемых норм. А главное, он доказал, что он — адмирал. Сразу после победы он был произведен сначала в контр-адмиралы, а потом вице-адмиралы российского флота.
Но, увы, к моменту славы, успеха, царской дружбы и полного доверия примешивалась одна очень горькая нота: отправленное Петром в адрес венецианского правительства собственноручное послание с просьбой отменить изгнание Змаевича и вернуть конфискованное у него имущество — осталось без ответа. Путь домой для него был закрыт навсегда.
Картинка: Треск ломающихся весел и летящие по небу моряки со сверкающими на утреннем солнце абордажными саблями. Ну, чем не «Пираты Карибского моря»?
Сцена шестая
На службе Его Величества
Батальные сцены это конечно золотой фонд каждого блокбастера, но пора и честь знать — настало время вернуться к главному герою. В 1717 году, как снег на голову, как гром из ясного неба в Санкт-Петербург является Иван Крушала.
Кто его позвал в Россию? Друг-сердешный Савва Владиславич? Возможно. Но в это время он выполнял некие деликатные поручения в Риме и Венеции. Матия Змаевич, друг детства и почти что брат? Может быть. Но он в тот момент командовал десантными операциями в Дании. Князь Дмитрий Голицын? Кто-то из бывших учеников «Наутики»? Возможно, но, похоже, что за приглашением Ивана Крушалы, мог стоять только граф Пётр Андреевич Толстой — Сенатор и Канцлер Коллегии иностранных дел. Прозорливый граф понимал, что России, выигрывающей Северную войну, предстоит новая война — на этот раз дипломатическая. Победы, добытые силой оружия, необходимо было оформить в систему договоров, а противостоять молодой российской дипломатии в этом деле будут лучшие в Европе мастера политической интриги.
Вот здесь придётся немного рассказать о большой европейской политике. Незадолго до описываемых событий, в 1714 году, в голландском городе Утрехте был подписан мирный договор, которым завершилась продолжавшаяся тринадцать лет война за Испанское наследство. Справедливости ради, её следовало бы называть «первой мировой», так как велась она не только в Европе, но и в Америке, то-есть на двух, а если учитывать, что в это время граница между Европой и Азией пролегала по реке Дон, то и на трех континентах. Опуская все детали, перипетии и коллизии, можно сказать, что это была война между Францией и Австрией, на территории Фландрии, за права на трон Испании, итогом которой было признание Турцией автономии Черногории. Участвовали или были причастны к ней практически все европейские державы, а также Турция. Отличалась она отчаянным кровопролитием — 792 тысячи человек погибших, без учёта мирного населения. Не вдаваясь в подробности, скажу, что никакого значительного результата эта война не принесла — стороны остались при своём. Разве что, Австрия отобрала у Османской империи Воеводину, да ещё Англии достался остров Гибралтар и монопольная торговля рабами в Северной Америке.
Разумеется, за всеми этими событиями внимательно следил неутомимый граф Пётр Андреевич Толстой и его агенты.
