Андрей Жвалевский - Москвест

Неожиданно Маша вскочила с посветлевшим лицом.

— Точно! Никуда не лезь и про историю ничего плохого не говори! Пойдем!

Подробности чудесного преображения Маши пришлось выпытывать на ходу. Оказывается, она просто сообразила, что после первого раза их все время перебрасывало вперед во времени. А первый раз Мишка ругал историю — поэтому их назад и отбросило.

— …А если не ругать, — закончила Маша, — то все время вперед переносит, ясно?

И остановилась в нескольких шагах от терема, в котором недавно пировал Долгорукий с дружиной.

— Неясно, — ответил Мишка.

— Что тебе неясно?

— Две вещи. Первая — что мы тут делаем…

Маша возмущенно фыркнула.

— Прошлый раз нас отсюда вперед перебросило — и сейчас перебросит!

— Да? — ехидно усмехнулся Мишка. — А теперь вторая непонятная вещь. А с чего ты решила, что нас вообще будет перебрасывать?

Маша нахмурила лоб.

— Давай вспомним, — предложил Мишка, — что мы делали, когда нас вперед по времени перекидывало?

— Ничего… Болтали…

— О чем?

— Я про трехголового пса легенду вспомнила…

И тут их сзади схватили чьи-то цепкие пальцы. Мишка рванулся и смог освободиться. Он отскочил в сторону и развернулся, сжав кулаки. Маша даже не попыталась дернуться. Она с изумлением смотрела на напавшего.

— Вы волхв? — удивленно спросила она у остроскулого мужичонки, который все еще сжимал ее руку.

— Я не волхв, — хмуро ответил тот. — Волхвы все поганцы-язычники. Только светлейший князь так меня зовет. А я — божий человек.

Маша вспомнила, что им говорила Фекла.

— Мы тоже божьи люди! — с вызовом ответила она. — Мы будущее знаем!

«Божий человек» размахнулся с явным намерением отвесить оплеуху. И тут Машка с криком «кья» изо всех сил двинула его ногой по голени, а потом боднула. Прорицатель, не ожидавший такой наглости, выпустил пленницу и схватился за расквашенный нос. В этот момент Мишка, собиравшийся броситься наутек, чуть не налетел на выставленные пики.

Их окружили дружинники.

Князь изволил пребывать в отличном состоянии духа. Он от души хохотал, рассматривая перекошенный нос своего «волхва» и слушая сбивчивый доклад кряжистого бородача — судя по всему, какого-то начальника над воинами. Но когда воевода упомянул, что Машка назвалась божиим человеком, враз стал серьезным.

— Ты, девка, — нехорошо прищурился он, — юродивая?

— Мы не юродивые! — ответила Маша. — Мы божьи люди! Так что нас надо отпустить!

Прорицатель недовольно засопел, вытирая рукавом окровавленное лицо.

— Это я буду решать! — отрезал князь. — И что, божьи люди, в грядущем видите?

— Все! — Маша принялась перечислять. — Вы — Юрий Долгорукий, так?

Князь недовольно покосился на свои руки и даже убрал их под стол — хотя руки были как руки, не длиннее, чем у остальных.

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Князя Юрия Владимировича при жизни не называли Долгоруким. Это прозвище впервые появилось только в письменных источниках XV века, то есть спустя триста лет после правления князя.

— Юрий Владимирович! — гнусаво поправил нахалку «волхв», но князь остановил его сердитым жестом.

— И что? — подозрительно спросил он. — Что ты про мою судьбу видишь?

— Вы — основатель Москвы, — Маша закатила глаза к потолку, с трудом вспоминая уроки истории. — Вы будете жить долго и править тут…

Прогноз князю явно не понравился.

— Не тут, — рявкнул он, — а в стольном граде Киеве!

Маша побледнела. Мишка понял, что пора спасать ситуацию. Историю он помнил смутно, но как разговаривать с Долгоруким, кажется, уловил.

— Киев придет в упадок, — Мишка старался говорить со всем возможным почтением, — а Москва, наоборот, станет самым крутым городом…

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Во времена Долгорукого Киев все еще оставался самым главным городом на Руси. Княжить в нем — занять его «стол» — было мечтой любого князя, в жилах которого текла кровь Рюрика. Остальные не могли претендовать на столь великую честь. Лишь гораздо позже Киев «пришел в упадок», то есть перестал считаться главным городом Руси: сначала в 1252 году Александр Невский, получивший ярлык на «всю Русскую землю», перенес свою резиденцию во Владимир, а затем в 1299 году Киев покинул и митрополит всея Руси. С этого момента номинальный «центр земли Русской» переместился во Владимир. Кстати, все, что «предсказали» Маша и Мишка Юрию Владимировичу — правда.

— Крутым? — не понял воевода.

— Потому что на семи холмах, — подхватила Маша.

И дальше они с Мишкой в два голоса принялись расписывать, какой замечательный город будет заложен Долгоруким, какой памятник поставят посреди этого города, и монеты с портретом князя отчеканят, и вообще будут его чтить-почитать…

— А Киев, — упрямо спросил князь, — в Киеве я сяду?

И тут у Миши в памяти вдруг всплыл параграф из учебника истории.

— Точно! Вы завоюете Киев…

Тут бы ему и остановиться, увидев торжествующее лицо Долгорукого, но он по инерции выпалил:

— …и вас там убьют!

Повисла нехорошая тишина. Дружинники, как по команде, взялись за рукояти мечей. Князь сидел, не шевелясь.

— Точно убьют?

— Кажется, — жалобно ответил Миша. — Вроде как отравят.

— Свои?

Долгорукий окинул присутствующих подозрительным взглядом, под которым все съежились. Подробностей смерти основателя Москвы Миша не помнил, но от греха подальше заявил:

— Нет, что вы! Киевляне!

Все, включая князя, облегченно выдохнули.

— Ладно, — решил он, — оставлю вас при себе.

— Так самозванцы это! — попытался спорить прорицатель, но Долгорукий отмахнулся.

— Ты иди умойся лучше! Были бы самозванцы, сказали бы, что до старости доживу… Накормить их!

Княжий предсказатель ушел с перекошенным от злобы лицом.

Мишу с Машей отвели в небольшие покои, в которых помещались только стол и длинные лавки. Стол заставлен тарелками с едой. Тарелки такие же, как у Феклы — деревянные. И даже погрязнее.

— Ешьте! — объявил их конвоир и захлопнул дверь.

Мишка тут же схватил в руку кусок обжаренного мяса и начал его обгладывать.

— Всю жизнь мечтал так поесть, — прочавкал он, — дома ж не дают, достали уже со своими ножами-вилками. Эх, соли б еще!

Маша скромно грызла кусочек лепешки.

— Этот волхв нас убьет, — тихо сказала она, — мы заняли его место при князе.

— И что? — спросил Мишка, поискал взглядом салфетку и утерся рукавом. — Пойти к нему с повинной?

— Может, стоит с ним просто поговорить? — предложила Маша.