Саймон Скэрроу - Легион смертников
— Ты ведь это не всерьез… командир? — пристально глядя на Катона, сказал Макрон.
— Сам посуди, Макрон. Если у него фора в один-два дня, он мог уйти уже на добрую сотню миль. Как думаешь, сколько мы будем его искать? Не один и не два дня. А если найдем, то будем не в состоянии вести бой. Возможно, даже не в состоянии вернуться в порт. Выбора нет. Мы идем в Александрию, получаем провизию и пытаемся получить подкрепление, чтобы хорошенько обыскать этот район.
Макрон хотел было возразить, но тут подошел с докладом декурион Диодор.
— Командир, мои люди обыскали судно. Других выживших нет.
— Понял. Пусть соберут любую еду и воду, какую найдут, потом поделим их поровну между командами обоих кораблей.
— Есть, командир, — ответил Диодор, салютуя, и спешно пошел к морским пехотинцам, стоящим у грузового люка. — Эй, вы, сонные мухи! Мечи в ножны, щиты положить! Есть другая работа.
Макрон продолжал глядеть на Катона, потирая нос запястьем.
— Что еще? — устало спросил префект.
— Я поразмыслил. Хорошо бы тебе не прогадать. Если Аякс опять ускользнет от нас, пока мы будем идти в Александрию и обратно, одни боги знают, когда мы еще нападем на его след. Последние новости о нем мы слышали больше месяца назад.
— Знаю, — ответил Катон, беспомощно разводя руками. — Но у нас нет выбора. Нам надо возвращаться.
Макрон сжал губы:
— Это твой выбор, командир. И твой приказ.
— Да. Именно так.
Спустя три дня «Себек» входил в громадную бухту александрийского порта. Над двумя кораблями возвышался огромный маяк на скалистом острове Фарос, построенный по приказу Птолемея Второго. Легионеры на борту кораблей были приданы отряду из Александрии, еще во время подавления восстания на Крите, так что они видели его не впервые. Катон тоже видел маяк не в первый раз, но перестал расхаживать взад-вперед по палубе и восхищенно поглядел на творение рук человеческих, олицетворяющее размах замыслов Птолемея. Позади маяка виднелись огромный комплекс зданий Библиотеки, гробница Александра Македонского и широкая улица Канопик, проходящая через центр города. Все было сделано, чтобы произвести на гостей города неизгладимое впечатление и дать горожанам возможность гордиться своей столицей.
Время шло к полудню, и Катону пришлось прищуриться, пока он глядел на маяк. От постоянно горевшего на вершине маяка огня в небо подымалась ровная струя дыма, которую было видно издалека, с открытого моря и по побережью Египта.
Опустив взгляд, Катон снова сцепил руки за спиной и принялся расхаживать взад-вперед по главной палубе корабля. С начала охоты за Аяксом это вошло у него в привычку. Теснота корабля была проклятием для неугомонной души молодого префекта. Постоянная ходьба давала хоть какую-то нагрузку на ноги, да и помогала размышлять.
Вынужденная задержка с преследованием Аякса сильно огорчила его. Но альтернативы не было. Даже с той водой и едой, которую они нашли на грузовом судне, люди голодали и страдали от жажды. В таком состоянии они не смогли бы сражаться с шайкой отчаянных гладиаторов под предводительством Аякса. Людей, которые годами не ведали иных занятий, кроме тренировок и боев насмерть. Тела погибших на грузовом судне предали морю, в том числе и выжившего при нападении моряка, который умер через пару часов после того, как его перенесли на «Себек». На судне оставили небольшую команду, приказав полным ходом идти в Александрию. Корабли шли быстрее, префекта подгоняло желание как можно быстрее возобновить поиски.
— Свернуть парус! — крикнул с кормы триерарх Фермон. — Весла на воду!
«Себек» заскользил по глади бухты к военному порту, находившемуся рядом с дворцами, в которых когда-то жили фараоны. Теперь там расположился губернатор провинции и его чиновники. Весла начали мерно вздыматься и опускаться в воду, ведя корабль к каменным причалам, у которых ошвартовалась александрийская флотилия. Катон увидел, как дозорный бегом спустился с башни у входа в порт, чтобы доложить о прибытии двух кораблей.
Префект пошел назад и спустился в свою кормовую каюту. Катон был на голову выше Макрона, и ему пришлось совсем согнуться, чтобы поместиться там. Он надел более чистую из двух туник, которые взял с собой с Крита. С трудом влез в пластинчатый доспех, затянул ремни перевязи. Они были украшены серебряными дисками медалей,[8] полученных им за время службы во Втором легионе. Легион был частью армии, вторгшейся в Британию пару лет назад, когда Катон впервые принял участие в масштабной войне и дослужился до центуриона.
Теперь он был уже префектом, старшим офицером. Вернее, станет им по-настоящему, когда назначение утвердит император, подумал Катон. А это вряд ли случится, если он не сможет найти и уничтожить Аякса, кровожадного бунтаря, который сделал все возможное, чтобы разгромить римскую провинцию Крит. Еще ему удалось перехватить караван торговых судов, везших зерно из Египта, когда суда зашли на Крит по пути в Рим. Он поставил столицу Империи перед лицом угрозы голода. На мгновение Катон почувствовал мрачное восхищение по отношению к врагу. Аякс оказался человеком, способным учесть все факторы войны и планировать свои действия. По правде говоря, это был опаснейший из противников среди всех, с которыми Катон сталкивался. И самая серьезная угроза Риму. С такой угрозой невозможно смириться, и если префект не пленит или не убьет Аякса, император ему этого не простит. Как минимум откажется утвердить назначение на пост префекта. А скорее всего, понизит в звании и отправит доживать свои дни в какую-нибудь забытую богами провинцию на окраинах Империи.
Это будет конец военной карьеры, но Катон заплатит и другую цену, куда более высокую. Ему придется отказаться от Юлии. Дочери сенатора не подобает терпеть тяготы жизни в пограничном гарнизоне. Она останется в Риме и найдет себе супруга получше. Эта мысль ранила Катона в самое сердце, хотя он и не стал бы винить Юлию, поступи она так. Несмотря на его чувства к ней, Катон не терял рассудка и осознавал, что и у любви есть предел. Сама мысль о том, что Юлия отправится с ним в изгнание и со временем возненавидит его, приводила его в ужас. Лучше уж он уйдет один, оставив себе приятные воспоминания, не усугубляя крах карьеры крахом в семье.
Подогнав ремни, Катон взял пояс с мечом и перекинул через плечо. И, наконец, открыл небольшой сундук, стоявший у койки, и достал пергаментный свиток, в котором был записан приказ о поимке Аякса, данный ему сенатором Семпронием, отцом Юлии. Был там и отдельный приказ о временном присвоении звания префекта, до окончательного утверждения императором. С этими двумя документами в руках Катон надеялся убедить губернатора Египта предоставить ему необходимую поддержку для выполнения приказа.
