Золотой лев - Уилбур Смит
- Трус! - Хэл сплюнул. Полный ярости и жажды убить этих отвратительных злодеев, которые не думали о том, чтобы обращаться с людьми как с самыми подлыми животными, чувствуя теперь скорее дружбу с африканцем, чем соперничество, он ударил человека лбом по носу, разбив его.
- Уберите его от меня!- человек с хлыстом закричал, и Хэл почувствовал, что его поднимают в воздух. Он брыкался и извивался, вырвался, но упал на палубу, и тогда они снова набросились на него.
- Держите его спокойно! - Взревел Баррос, когда офицеры подняли Хэла, один из них обернул волосы Хэла вокруг своего кулака и дернул его голову назад так, что лицо капитана Барроса оказалось в нескольких дюймах от его собственного.
- Ах ты, наглый английский пес! - Баррос сплюнул, ударив Хэла по лицу. - ‘Ты хочешь, чтобы тебя убили из-за какого-то грязного негра? - Он ударил еще раз, и костяшки пальцев рассекли Хэлу губу.
‘Я бы убил тебя за него’ - сказал Хэл, и ярость вытеснила из его сознания все мысли о собственных интересах, а тем более о Юдифи и их ребенке. Кровь хлынула из его губы в бороду, и он лизнул разорванную плоть, наслаждаясь влагой в пересохшем рту.
Он знал, что сейчас произойдет, и напряг мускулы своего живота, как только Баррос ударил его кулаком. Удар выбил из него дух, но не настолько, чтобы помешать ему назвать Барроса трусливым сыном испанской шлюхи.
Баррос ничего не ответил. Вместо этого он подошел к борту и вытащил один из неиспользуемых страховочных штырей из поручней на внутренней стороне фальшборта. Размахивая твердым деревянным древком, как дубинкой, он ударил им Хэла в висок.
Раскаленный добела свет пронзил зрение Хэла, и в своей слепоте он услышал, как Баррос сказал - "Ты друг животных, англичанин, интересно, распространяется ли это родство на рыбу? - Он повернулся к своим людям. - Принесите еще одну веревку. Мы заключим еще одно пари, джентльмены.’
Они держали Хэла и африканца, привязывая длинные веревки к их груди. Хэл смирился с неизбежным, сохранив свою выносливость до того момента, когда она ему понадобится, но африканец все еще боролся, ужас пересилил его усталость, когда его и Хэла подняли на корму и спустили через кормовой поручень левого борта. Они спустились вниз, матросы "Мадре де Деус" были на других концах канатов, и Хэл выругался, когда плоть его предплечий и голеней была разорвана о ракушки на корпусе корабля. А когда он плюхнулся в океан, то закричал от жгучей боли, вызванной соленой водой в его ранах.
Матросы "Мадре де Деус" отпустили канаты, и Хэла с африканцем унесло в кильватер корабля, они плескались и бились, стараясь удержать голову над водой. Хэл выгибался дугой и яростно брыкался, но веревка была длинной, и когда ее выпустили, он поплыл назад, за край грубого, вспаханного корпусом, бурлящего океана, так что, подтягиваясь по веревке, он мог держать рот подальше от воды.
Он оглянулся и с облегчением увидел, что африканец тоже не утонул, а с мрачной решимостью вцепился в веревку, мускулы его рук напряглись и распухли от напряжения.
- Держись!- крикнул он, делая вид, что хватается руками, надеясь, что африканец поймет, что он имеет в виду, хотя на самом деле его слова были непонятны. - Просто держись. Они скоро нас вытащат! - Именно это Хэл и говорил себе, потому что капитан Баррос, конечно же, не был таким идиотом, чтобы скорее увидеть их смерть, чем заработать себе деньги, которые они принесут в рабовладельческий блок.
Офицеры корабля уже сняли свои широкополые шляпы, опасаясь, что их снесет за борт. Хэл видел, как они собрались у кормового поручня, а за ними - паруса "Мадре де Деус" и две дюжины матросов, карабкающихся по вантам.
"Он замедляет ход корабля", - подумал Хэл, прекрасно понимая, что будет, если корабль потеряет два-три узла. Но он точно видел его топ-мачты, растянувшиеся вдоль бизани и грот-мачты, темные силуэты на фоне голубого неба. Они были заняты сворачиванием топ-галлантов и королевских особ, и когда это было сделано, его собственная скорость заметно упала. По крайней мере, так ему было легче держать голову над поверхностью воды, и когда он посмотрел на африканца, тот скривился, что Хэл истолковал как облегчение.
"Он думает, что мы спасены", - подумал Хэл. Этот дурак смеет надеяться, что мы пройдем через это испытание с несколькими порезами и уязвленной гордостью. Мысль о собственной крови в воде заставила Хэла впервые оглянуться назад. Вытянув шею и вцепившись в веревку, он напряг зрение, чтобы заглянуть за борозду собственного следа.
Вот тогда-то он и увидел следующие за ними плавники.
Теперь он слышал, как ликует команда "Мадре де Деус". Они выстроились вдоль поручней торгового судна и цеплялись за поручни, крича от возбуждения.
- Да поможет нам Бог, - пробормотал Хэл. Стая тигровых акул тянулась за ними на расстоянии кабельтова. Он, конечно же, не был чужд хищникам, которые бродили в теплых водах Индийского океана - акулам с черными наконечниками, акулам-молотоголовым, огромным белым акулам, которые, как известно, поглощали людей целиком, и вездесущим тупоносым тигровым акулам, которые пугали всех моряков своей прожорливостью и ненасытностью. Хэл видел некоторых из них длиной в двадцать пять футов от кончика носа до кончика хвоста. Он слышал, что тигровые акулы нападают на баркасы, даже откусывают куски корпуса и проглатывают их.
Он видел, как одна из них прокусила прочный панцирь огромной морской черепахи. О том, что такой хищник может сотворить с его собственным телом, думать было невыносимо, и все же он не мог думать ни о чем другом, зная, что у этих тварей в носу стоит запах его крови.
Африканец закричал от ужаса, потому что он тоже видел их компанию. Но у Хэла не было никакого совета для этого человека. Теперь ничего не оставалось делать, кроме как надеяться и, если уж на то пошло, сражаться.
