Ирена Асе - Шпионские игры царя Бориса
Растерян был Тимофей Выходец. С одной стороны богатая, знатная и прекрасная, как богиня, женщина буквально умоляла его о свадьбе. А ведь на самом деле он должен был быть счастлив оттого, что эта шляхтянка снизошла до него, он должен был на коленях умолять ее связать с ним свою жизнь. Но… Не так-то просто сразу поменять в жизни абсолютно всё — страну, родину, веру, любимое дело. И Тимофей сказал:
— Давай, не будем решать сейчас. Подождем до Риги. Сейчас ты в ужасе от того, что с тобой происходило…
— Я в ужасе?! — прервала его пани Комарская, смеясь, и снова стала ласкать любовника. При этом она добавила. — Мне даже ничего плохого не снилось. Во сне видела, будто я беседую с какими-то незнакомыми гусарами. Чушь какая-то!
Купец возразил:
— Хорошо, что ты сладко спала, чудесная моя. Но ты ведь понимаешь, о чем я. И я не хочу, чтобы наше решение было скороспелым. Давай отложим его до Риги.
— Тогда, если не передумаешь, готовься к свадьбе! — повернула его слова в свою пользу Ванда. — Ибо я не передумаю точно.
Чтобы закрепить свою победу, прекрасная полячка вскочила на Тимофея и вновь в позе наездницы предалась плотской любви… Надо ли говорить, что в тот день двое влюбленных так и не тронулись в путь?
Глава 31. Опасный соперник
И вновь Тимофей Выходец въезжал в Ригу. На сей раз это произошло утром — вчера в вечерней тьме немного не дотянули до города, а в полной темноте двигаться не стали. Многодневный путь обоза от польских Инфлянтов до крупнейшего города Лифляндии был нелегок и печален: он проходил через голодные деревни, где люди страдали и умирали. Однажды в лесу на купца попыталась напасть какая-то банда. Охранники, даже не вступая в рукопашную, отогнали нападавших выстрелами из пищалей. Сам Тимофей в схватке не участвовал: Ванда схватилась за него, глаза ее стали полубезумными, молодая женщина шептала: «Бежим, они нас съедят, съедят, съедят!». Быть может, разбойникам нужны были только товары и съестные припасы купца, а не их тела, но разведчику пришлось успокаивать любовницу. Не зная, что делать, он крепко поцеловал ее при всех и она затихла, покорно отдавшись его короткой ласке. Потом, когда разбойники удрали, Тимофей стал говорить черноволосой красавице, что бояться больше нечего, и ласково спросил ее:
— Всё ли у тебя в порядке, любимая?
Ванда уже успокоилась, стала прежней, спокойной, уверенной в себе ироничной, ненасытной до ласк. С иронией ответила:
— Всё ли в порядке? Поцеловал, возбудил и больше ничего не сделал. И еще говорит, что порядок!
Ванда посмотрела на него своими большими глазами, и Тимофей вновь осознал, что теряет голову.
Пани Комарская не просто скрашивала ему жизнь в пути: женщина его мечты стала его самым большим счастьем и самой большою болью. Его Вандочка постоянно менялась: была то покорной, то гордой, то насмешливой, то нежной и всё на удивление было к месту. С каждым днем Тимофей ощущал все большее восхищение ею, чувствовал не только любовь, но и нежность по отношению к ней. Он не мог себе представить, как смог бы теперь прожить без нее, но не мог и понять, как сможет жить без Руси, без православной веры и привычных ему дел. Он мучился, словно разорвавшись на две части. А гордая шляхтянка разумно не торопила его с окончательным решением. Лишь услаждала его по ночам, утром поправляла на любимом мужчине одежду, днем заботилась, чтобы Тимофей был сыт. Своей любви к нему не скрывала и вела себя на людях так, как не каждая венчанная жена решится. Тимофей утопал в ее любви и в глубине души понимал: всё уже решено, как бы тяжело ему ни было, он не сможет бросить женщину своей мечты.
Когда впереди показались первые дома рижского пригорода, Ванда спросила:
— Мы остановимся на постоялом дворе фрау Марии?
— Ну, наверное, — растерялся Тимофей и зачем-то стал объяснять. — Фрау Мария прекрасно готовит, постой у нее не дорог.
— Я рада, что тебе там тоже понравилось, любимый, — Ванда при всех поцеловала его в губы. — Мы сможем остановиться там в одном номере и ты будешь ласкать меня, сколько пожелаешь, — не стесняясь, что их могут услышать возчики, сказала пани Ванда.
«О Боже, как на это отреагирует Маша?! — с ужасом подумал разведчик. — Как я могу поселиться с Вандой в одной комнате в Машином трактире?»
Но тут он посмотрел на свою Вандочку, и сомнения исчезли. Тимофей и раньше слышал, что плотская любовь порой делает женщину красивее. Но Ванда во время их путешествия преобразилась: из просто красивой стала ослепительной.
Когда они ехали уже по рижским улицам, пани Комарская вдруг призналась:
— А мне здесь стало хорошо, спокойно. В этих домах никто никого не убивает и не ест, все живут счастливо, здесь властвуют закон и порядок.
Действительно, Ванда на глазах менялась: оставаясь все такой же прекрасной, сделалась какой-то умиротворенной. Потянулась, как кошка, повторила:
— Хорошо здесь!
Как только приехали на постоялый двор, Ванда, верная подруга и помощница, сказала:
— Может, ты ступай по торговым делам, а я здесь со всем разберусь…
Тимофей благодарно кивнул ей и отправился к своему старому торговому партнеру Францу Ниенштедту, надеясь, что один из четырех рижских бургомистров находится в городе.
Гостей почему-то встречала не фрау Мария, а рыжебородый слуга Ганс. Он низко поклонился вельможной пани и спросил: не желает ли она поесть?
— Я хочу посидеть у печки.
Ванда села в общем зале у камина, где горели дрова и окончательно поняла: ей больше нечего бояться. Ее никто не съест, не обидит, она полностью свободна в своих действиях. Внутренний голос сказал: «Мало же тебе, оказывается, надо для счастья, Вандочка. Оказывается, не съели, и на том спасибо!».
Мимо трактира проходили трое польских гусар. Один из них, молодой, рослый, красивый, на ходу посмотрел внутрь через окно и сказал товарищам:
— Сегодня первый теплый весенний день. Зайдем, выпьем по этому поводу по кубку хорошего вина.
Его товарищ, столь же молодой и высокорослый, удивленно заметил:
— Раньше ты не любил пить с утра, Казимеж. Но в любом случае, в этой забегаловке на окраине города такого вина, к какому мы привыкли, не будет.
Решающим оказалось слово их спутника, седовласого ротмистра. Внимательно взглянув на Казимежа, офицер сказал его спутнику:
— Кароль, я уже староват для того, чтобы долго бегать по Риге в поисках подходящего кабака. Вино, оно и в Лифляндии — вино.
Двое рядовых и офицер вошли в дом. Увидев прекрасную пани, гусары низко поклонились ей. Видя группу богатых посетителей, слуга Ганс бегом побежал наверх и вскоре по лестнице к гостям спустилась сама фрау Мария. Тут пани Комарская поняла, почему владелица постоялого двора не встретила ее сразу. Хозяйка была беременна и до родов ей оставалось лишь пара месяцев. «Интересно, — с женским любопытством подумала шляхтянка, — кто же это позаботился о прибавлении семейства для рижской вдовушки?»
