Бенджамин Рошфор - Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2
- Не написали ли вы какую-нибудь книгу, призывающую к мятежу?
- Я думаю, что я бы вспомнил, несмотря на то, что некоторое время был болен.
- Может быть, это была непристойная книга?
- Этого не может быть.
- Тогда вы могли кого-нибудь оскорбить. При это не так важно, кто это был. Мсье Линге, журналист, который провел здесь некоторое время, незадолго перед этим написал, что для того, чтобы угодить в тюрьму, вполне достаточно оскорбить министра, если только он не ваш слуга.
- Мсье, мне кажется, что я за свою жизнь никогда никого не оскорбил, за исключением одного человека, который сейчас мертв, - сказал Тюльпан, внимательно разглядывая голову мо лочного поросенка.
Тем временем начальник тюрьмы поднялся.
- Сохраняйте терпение, мсье, - сказал он, - также, как это делаю я. В конце концов, разве я не заключен в эти стены вот уже четырнадцать лет?
Затем, вежливо откланявшись и уверив Тюльпана, что сделает все от него зависящее для того, чтобы его пребывание на отдыхе было приятным, он спросил не знаком ли Фанфан с кем-либо из власть имущих, кто мог бы вступиться за него.
- Ну, конечно же, черт возьми!
Вот почему, когда час спустя ему принесли все необходимое для письма, Тюльпан, который наконец-то сообразил, кто же прислал ему инкогнито такое роскошное угощение, написал письмо единственному могущественному человеку, которого он знал, - герцогу Орлеанскому.
4
Кончилась чудесная весна, прошло засушливое лето, наступила осень, заблестевшая каплями дождя на оконной решетке, за ней пришла холодная зима, когда приходилось, присев на корточки, греться у слабого огонька в камине, снова пришла весна, а Тюльпан был все на том же месте в башне Свободы.
Прошло больше года! Развлечения: партия в мяч с неким Тавернье, единственным из семи заключенных, пользовавшимся такой же, как и Тюльпан, привилегией вероятнее всего за свою выслугу лет: он находился здесь с 1759 года, так как обвинялся в участии в заговоре Дамьена против Людовика XV. Провести в тюрьме тридцать лет! Ничего удивительного, что он часто впадал в хандру, так что даже просто с точки зрения поддержания гигиены следовало продолжать играть с ним в мяч. Этим обстоятельством определялись границы их отношений. Они никогда не вели между собой никаких разговоров.
Остальное свое время он посвящал различным занятиям, которые ему обеспечивал в соответствии со своим обещанием любезный Лоней. Тот держал его в курсе событий, происходивших во внешнем мире, обстановка в котором становилась постепенно все более и более напряженной под влиянием, как он говорил, революционной агитации, усиливавшейся по всей стране. Ссылка парламента по повелению короля из Парижа в Труайе. Триумфальное возвращение парламента и народные манифестации, перерастающие в мятежи. Но все это происходило ещё в прошлом году. В 1788 уже начались ожесточенные восстания: весной в Ренне, в мае - в Безансоне, в июне - в Гренобле и По. Не нужно было особого ума для того, чтобы предсказать, что крышка кастрюльки скоро слетит, и это стало ещё более очевидно после страшной бури 12 июля, которая нанесла сокрушительный урон урожаю, что предвещало в надвигающуюся зиму общий голод таких масштабов, которых Франция не знала уже в течение многих лет.
Во время их дружеских бесед Тюльпан никогда не рисовал начальнику тюрьмы будущее так, как оно ему представлялось, - ему не хотелось огорчать маркиза, который становился все более озабоченным, причем это определялось его классовым сознанием, тогда как он считал, что все вызвано рефлексом страха. Его доброжелательное отношение к Тюльпану, жизнь которого он постепенно понемногу узнавал, не уменьшалось и он по-прежнему каждый день сообщал ему новости, даже в тех случаях, когда тот находился в карцере.
Из пятнадцати месяцев заключения Тюльпан провел в карцере четыре месяца и каждый раз причина была одной и той же: попытка к бегству. Необходимость каждый раз сажать Тюльпана в карцер очень расстраивала маркиза, но правила есть правила. Каждый раз он говорил:
- Мсье Тюльпан (теперь он знал его настоящее имя), поклянитесь, что больше вы не будете предпринимать таких попыток!
- Месье начальник, боюсь, что я не смогу поклясться.
Начальник тюрьмы вздыхал.
- Хорошо, давайте поднимемся к вам - вы должны восстановить свои силы. Я уже сообщил ресторатору Лакруа, что он может сегодня возобновить поставку своих кушаний, и вас ждет пирог с трюфелями.
Тюльпан восстанавливал свои силы, снова становился розовым и упитанным благодаря тем невероятным кушаньям, относительно которых он так и не узнал, кто же их ему посылает. Все это продолжалось до следующей попытки к бегству, после которой он вновь отправлялся в карцер на сухой хлеб и воду и снова становился бледным и что называется кожа да кости. Рассеянный инспектор, который видел его два раза за год, один раз цветущим, а другой раз исхудавшим, до самой своей смерти думал, что это два разных человека.
Перед тем как повести себя так плохо и доставить такие огорчения де Лонею, считавшему это почти предательством их дружбы, Тюльпан ждал четыре месяца. Но герцог Орлеанский не ответил на его письмо. И на второе также. И на следующие пять писем. Вот почему Тюльпан заклеймил позором этого человека, который больше его не преследовал, но счел без сомнения за лучшее просто забыть, и поэтому он решил впредь полагаться только на самого себя.
В сентябре 1787 года Тюльпана посетил священник, святой человек, который только и думал о спасении грешных душ, но был несколько слабоват по части эльзасского вина. Когда он хорошенько напился и уснул, Тюльпан одел его сутану и, спрятав нос в молитвенник, почти прошел сторожей и дошел до решетки, но был узнан одним из часовых, который вспомнил, что добрый кюре был не выше одного метра и пятидесяти сантиметров; и как бы вы не старались сделаться как можно меньше, все же существуют пределы, за которые выйти невозможно.
Вторая попытка также чуть-чуть не удалась. Пообещав поварятам мсье Лакруа золотые горы, Тюльпан, согнувшись в три погибели, сумел спрятаться в ящике с металлическими оковками, в котором они приносили свои припасы. Но, увы, это случилось как раз в тот момент, когда он набрал все свои килограммы, и слабые руки поварят не выдержали этой тяжести. В результате ящик прогремел по сорока ступенькам лестницы, чтобы в конце концов развалиться на площадке прямо на глазах маркиза Лонея, поднимавшегося наверх поболтать с ним.
И наконец - эпизод с камином. Произошло эа за два месяца до того момента, к которому мы приблизились. Душой этого эпизода был человек по имени Антенор Лепикар. Этому сторожу было поручено после случая с ящиком постоянно находиться в комнате Тюльпана во время его трапезы, чтобы быть уверенным, что поварята Лакруа выносят только столовую посуду. Он был человеком лет сорока, сравнительно высоким, с желтоватым цветом лица и необычайно молчаливым. Какое-то беспокойство в таких же желтых глазах и растерянный взгляд выдавали съедавшую его какую-то тайную муку. Это было притворство или он был очень хитер? Тюльпан, который при всем желании не мог стать таким же желтым, взял за правило сидеть с унылым взглядом и молча жевать, причем он делал это так хорошо, что в один прекрасный день Антенор Лепикар мрачно спросил его, что его гложет. А за два дня до этого Тюльпан узнал от начальника тюрьмы, что гложет Антенора Лепикара: тот был рогоносцем. После чего Тюльпан ответил, что действительно существует некое обстоятельство, которое его мучает. В то время, как он находится в заточении, его жена, которая живет на такой-то улице в доме с таким-то номером изменяет ему чуть не со всем кварталом Сен-Виктор! Да, мсье, дело обстоит именно так!
