Умирающие и воскресающие боги - Евгений Викторович Старшов
Хотелось бы в данном разрезе отметить одну остроумнейшую версию, которую я встретил довольно давно, но известностью она почему-то не пользуется. А жаль. Ее суть в том, что Пилат, чьи отношения с иудеями и особенно их верхушкой носили откровенно склочный характер (простонародье-то он просто убивал, хотя, с другой стороны, провел в Иерусалим водопровод), имея, разумеется, в своем распоряжении именно римскую стражу при гробе, просто-напросто сам устроил евреям «воскрешение» Иисуса, велев похитить тело из гробницы. Каково? Политические дивиденды налицо, этакий вечный еж в штаны попал, что и сравнить не с чем.
Что же касается «реальности воскрешения», про это уже вполне справедливо писал философ II в. н. э. Цельс, друг Лукиана Самосатского, в «Правдивом слове»: «Есть и другой рассказ, который может изобличить беспочвенность этого учения, – рассказ о его воскрешении, о котором болтают. Чего ради Иисус после страстей своих и, как вы говорите, воскресения своего не явился Пилату, казнившему его, хотя и заявившему, что тот ничего не совершил достойного смерти, или Ироду, царю иудейскому, или первосвященнику иудейскому, или сразу многим достойным доверия лицам, особенно римскому сенату и народу, чтобы они прониклись удивлением перед его деяниями и не стали общим приговором осуждать на смерть его последователей за нечестивость? А между тем он является Марии Магдалине, простой женщине, которая прибыла из какой-то весьма жалкой деревушки и была некогда одержима семью демонами, а с нею – другой Марии, тоже совершенно ничтожной деревенской женщине, и нескольким другим не очень приметным людям; а ведь Матфей говорит, что Иисус предвещал иудейскому первосвященнику, говоря: “Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных”. Если б он явился людям значительным, то через них все уверовали бы, и ни один судья не стал бы наказывать их, как измышляющих диковинные сказки; а ведь ни богу, ни разумному человеку не должно быть приятно, чтобы многие из-за него подвергались наихудшим наказаниям». Добавлять нечего и незачем.
Суд Пилата. Художник М. Мункачи
Последний момент, хоть он и отдает поверхностной сенсацией, но ведь не исключено. В общем, еще в 1980 г. на окраине Иерусалима в пещере Тальпейота была найдена семейная могила примерно начала нашей эры. Надписи на 6 из 10 надгробий сохранились; имена, в принципе, типичные еврейские, широко распространенные. В общем, там покоились некто Матфей, Иисус – сын Иосифа, Мария – мать Иисуса, Мария – жена Иисуса (немедленно напрашивается прозвище Магдалина, никуда от этого не уйдешь, и еретические писания Дэна Брауна о «коде» Леонардо да Винчи тут вовсе ни при чем, мы такую дрянь и не читали), Иосиф – брат Иисуса и, наконец, Иуда – сын Иисуса. В общем, мало ли в Бразилии Педров?..
А вот теперь мы подходим к самому интригующему и, пожалуй, печальному: как хорошая идея превратилась в плохой культ (для этого придется сделать горькое, длинное, но необходимое отступление). Причем это превращение пошло, по-видимому, сразу. Л.Н. Толстой (1828–1910 гг.) писал, комментируя «Деяния апостолов»: «С того часа, как первые члены соборов сказали: "Изволися нам и святому духу", то есть признали рассуждения собравшихся людей важнее и святее разума и совести человека, с того часа началась та ложь, которая погубила миллионы человеческих существ и продолжает до сей поры свое ужасное дело». «С первых же времен апостолы и первые христиане до такой степени не понимают сущности учения Христа, что учат принимающих христианство прежде всего верить в воскресение Христа, в чудесное действие крещения, в сошествие святого духа и т. п., но ничего или очень мало говорят о нравственном учении Христа, как это видно по всем речам апостолов, записанным в Деяниях. Вера в чудеса, подтверждающая, по их мнению, истинность исповедания, была главное, вера же в самое учение Христа была дело второстепенное, часто и вовсе забытое или непонимаемое, как например, это видно в Деяниях же, из казни Анании во имя Христа, учителя любви, прощения».
«Мы удивляемся на то, как то, что теперь называется христианством, далеко от того, что проповедовал Иисус, и как жизнь наша далека от христианства. А между тем разве это могло быть иначе с учением, которое среди людей, веровавших в то, что бог разделил людей на господ и рабов, на верных и неверных, на богатых и бедных, учило истинному равенству людей, тому, что все люди сыны бога, что все – братья, что жизнь всех одинаково священна. Людям, принявшим учение Христа, оставалось одно из двух: или разрушить весь прежний порядок жизни, или извратить учение. Они избрали последнее».
И здесь Лев Николаевич далеко не одинок. Вот Кант (1724–1804 гг.) гласит: «"Да придет царствие твое", – этого желают все люди. Христос приблизил к нам это царство, но люди на место царства божия устроили царство духовенства, и царство божие не приближается». А вот Генри Джордж (1839–1897 гг.): «Христианское учение учит тому, что бог – отец всех людей и что все люди братья. И потому среди христиан не может быть рабов, не может быть той великой неправды, при которой одна кучка людей может роскошествовать на счет труда бедствующих рабочих. От этого-то богатые люди и преследовали первых христиан, и от этого-то и сделалось то, что, когда стало ясно, что истину нельзя уже скрывать, богатые извратили христианское учение так, что учение это перестало быть истинным христианским, а сделалось служителем богатых».
Пока церковь пребывала в процессе рождения, а затем – гонений со стороны языческих императоров, ей было особо не до догматики. Первые два века ушли у нее на изживание внутри себя демократических начал; проникновение в церковь имущих заставило пересмотреть Христову доктрину о том,
