Сад сходящихся троп, или Спутники Иерофании. Вторая связка философических очерков, эссе и новелл - Владимир Анатольевич Ткаченко-Гильдебрандт
«Верою Авраам повиновался призванию…» Вот ключ к тайне веры, или к знанию воли: «…повиновался призванию…»
Воля есть активная сила, не являющаяся, естественно, органом восприятия. Чтобы обрести способность воспринимать, ей не следует – даже нельзя – становиться пассивной, ибо в этом случае она уснет либо исчезнет, поскольку активность – это сама ее суть, и, переставая быть активной, она перестает быть волей. Нет, ей лишь следует сместить центр тяготения, т. е. преобразовать «мою волю» в «волю Твою». Одно лишь духовное проявление любви способно совершить смену того центра, который воля использует либо тяготеет к нему. Вместо тяготения к центру «я» она может подчинить себя велениям центра «ты». Это преображение, осуществляемое любовью, и есть то, что именуется «послушанием».
Итак, только через послушание воля обретает способность воспринимать. Воспринимать или вдохновляться откровением свыше, которое воодушевляет, направляет и укрепляет силы. Вот почему воля мученика способна все вытерпеть, а воля чудотворца способна все свершить.
Господень призыв Авраама был как раз таким проявлением вдохновляющего откровения. «И он повиновался», – говорит апостол. Тем не менее, здесь необходимо добавить, что он повиновался еще до того, как отправился в путь. Ибо сам по себе Господень призыв предполагает повиновение – трансцентрализацию воли, которая дает ей возможность услышать зов свыше. Ведь воля уже должна быть в состоянии послушания, чтобы быть способной воспринять вдохновение или интуицию свыше и запечатлеть призыв Господа, т. е. дар веры» (9).
По всем приведенным выше доводам Люди Желания неорганичны дольнему миру, поскольку представляют собой в волевом осознании веры опрокинутую «подвешенную» вертикальную перспективу горнего мира в дольнем, тогда как Люди Увлекаемые являются обыкновенной горизонтальной перспективой ткани общего осознания бытийного Потока, который многие метафизики рассматривают в качестве иллюзии или ничто. Однако оскудение числа Людей Желания и увеличение количества Людей Увлекаемых (разрастание иллюзии бытийного Потока) ставит под вопрос и делает проблематичным само существование мира, что мы отчетливо ощущаем в настоящее время. Сен-Мартен предвидел это в своем произведении более чем за два века до нас, что делает его, несомненно, эсхатологическим автором. Вертикаль волевого осознания веры, которую удерживали святые, духовидцы, пророки, мистики, а также подлинные Люди Желания ныне становится все тоньше и грозит истощиться, распавшись на фрагменты, отдельные светящиеся точки в охваченном хаосом океане иллюзии постиндустриальной цивилизации. Что будет с мирозданьем, когда это случится окончательно и бесповоротно?
Постепенно захлебываясь и утопая в вязком потоке повседневности, все меньше людей готовы посвятить себя служению Абсолютной Истине, все меньше из них призываются Провидением и становятся Людьми Желания, отстраняясь от всеобщего течения и поднимаясь на Животворный Берег для созерцания этой мутной и прозрачной, но всегда трагичной Реки Времен, уносящей с собой и предающей небытию дела, господства и царства: sic transit Gloria mundi.
24 апреля 2011 года
Примечания
(1) «О заблуждениях и истине» (1775 г.). «Картина отношений между Богом, человеком и вселенной» (1782 г.), в 2-х томах.
(2) Элементы, № 9, М., 2000. Алексей Цветков. «Штирнер – Прудон: два полюса анархии».
(3) “De Civitate Dei”. Блаженный Августин.
(4) АУМ, М. Терра. 1990. Вып. № 2.
(5) Насибулина А. Н., Сулейменов Н. С., Осик Ю. Н., Наплеков Д. С. «Различие в потребностях людей по А. Маслоу как градация их уровня развития». Карагандинский технический государственный университет. Караганда, 2005.
(6) Фукуяма Ф. «Конец истории и последний человек» 16. КРАСНОЩЕКИЙ ЗВЕРЬ. М. АСТ. 2005.
(7) Аттали Жак. «На пороге нового тысячелетия». Международные отношения, М. 1993.
(8) Фукуяма Ф. «Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции». М. ACT, 2004.
(9) Валентин Томберг. «Медитации на ТАРО». М., «София», 2000; с. 265–266. Письмо XII. Повешенный.
Путешествие к истокам древнегреческого пантезима
Жизнь и труды Андре-Жана Фестюжьера
Брат из Ордена Проповедников Римско-католической церкви Андре-Жан Фестюжьер является выдающимся религиоведом и историком античной философии, совершенно по-новому раскрывшим глубины неоплатонического мировоззрения начала нашей эры, в том числе герметизма, предвосхитившим ряд выводов и заключений, спроецированных уже на наше время. К ним мы обратимся здесь и будем постоянно возвращаться в ходе работы над другими его сочинениями, вошедшими в монументальный труд ученого «Откровение Гермеса Трисмегиста».
Особенно бережно Андре-Жан Фестюжьер относился к первоисточникам. Часто цитируя аутентичные тексты (иногда параллельно с древнегреческим оригиналом), он, казалось, зачастую «наступал на горло собственной песне»: тогда его голос как комментатора звучал намного тише, порой умолкая; но делал это он с одной целью: чтобы читатель целиком погрузился в исследуемую эпоху; и соответствующие выводы сами сложатся во всякой вдумчивой голове. Отсюда, читая Фестюжьера, не возникает впечатления вторичной интерпретации, весьма относительно соприкасающейся с оригиналом и, как следствие, толкующей либо о других вещах, либо далеко от него отстоящих. Последнее, кстати, характерно для многих наукообразных комментаторов, разбирающихся в мелочах, но не замечающих тенденции. Вот в этом и заключается метод Фестюжьера: сначала выявление тенденции, затем первоисточник и немногословный комментарий. Подобный в определенном смысле сюжетный подход Фестюжьера увлекает и, прочитав одну главу, уже стремишься узнать ее продолжение в другой. На самом деле, ничего необычного: изложение серьезных вещей в увлекательном духе – один из основных приемов древнегреческих философских школ, начиная с пифагорейцев. Здесь Фестюжьер – традиционалист. Ученика или читателя необходимо хорошенько, но неощутимо и незаметно подтолкнуть к умозаключению, силлогизму. Хотя сам силлогизм уже подразумевается в тексте или рассуждении. Аналогичным образом и построено произведение Фестюжьера.
Несомненно, на творчество и научную деятельность Андре-Жана Фестюжьера оказали влияния два его старших современника и учителя – Жозеф Бидез (1867–1945) и Франц Валери Мари Кюмон (1868–1947), оба выдающиеся историки-антиковеды и филологи-классики, профессоры Гентского университета в Бельгии. Любое явление в мире идей, по справедливому мнению Фестюжьера, формирует социальная и этно-конфессиональная среда. Сам Фестюжьер складывался как ученый и творчески развивался в среде, формировавшейся такими замечательными исследователями, как немцы: Юлиус Руска (1867–1949), специалист по арабской алхимии, и Рихард Август Рейтценштейн (1861–1931), классический филолог; француз Луи Массиньон (1883–1962), специалист по исламскому мистицизму; последний с 1924 года был иностранным членом-корреспондентом Академии наук СССР, а с 1950 служил священником Мелькитской греко-католической церкви.
Родословная Андре-Жана Фестюжьера. Жизненный путь доминиканского священника
Род Фестюжьер буржуазный и происходит от предпринимателей в области черной металлургии французской провинции Перигор. Из его представителей прославился Жан Фестюжьер (1761–1829), извлекший хорошую выгоду из зарождающегося промышленного развития и постоянных войн Наполеоновской империи, для которой он отливал пушки, создав себе репутацию «наиболее сведущего человека в производстве железа», как следует из слов префекта Дордони того времени. Будучи шурином Бюжо (Bugeaud), который стал впоследствии маршалом, он играет важную роль в промышленности
