Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс
Второй крестовый поход с самого начала строился по образу и подобию Первого, но на сей раз его интеллектуальным и риторическим обеспечением занимался наставник Евгения Бернард Клервоский. Вместе Евгений и Бернард придумали для своего проекта блестящую декларацию. По их словам, с тех пор как пал Иерусалим, прошел не один десяток лет, и за это время христиане сошли с пути праведности и самопожертвования, который когда-то привел их к удивительным победам. Пришло время вернуться к основам. Пора дворянам и рыцарям всей Европы доказать, что «доблесть отцов не уменьшилась в сыновьях»[555]. Чтобы продемонстрировать это, требовалось повторить подвиг отцов, и как можно точнее. На Пасху в 1146 г. Бернард, воспроизводя собрание Урбана в Клермоне, выступил с этим посланием перед крестоносцами в Везле. Бернард был худ и болезненно слаб из-за неустанных постов, но по-прежнему мог очаровать любого. По словам одного летописца, Бернард «излил росу божественного слова, [и] со всех сторон поднялся громкий крик людей, требующих крестов»[556]. Бернард виртуозно исполнил свою роль в импровизированном публичном спектакле и разорвал свой плащ на полосы, чтобы крестов хватило на всех. Разумеется, толпа скандировала: «Deus vult!» Через пару недель в моду вошла французская песня, в которой говорилось, что Крестовый поход – верный путь на небеса, ибо «Бог устроил турнир между раем и адом»[557]. В ответ на великий призыв Запад вновь охватила крестоносная лихорадка. Все нужные элементы были на своих местах. После того как Бернард объявил о начале нового Крестового похода (а папа поддержал его буллой Quantum Praedecessores), повсюду зазвучали проповеди и начались переговоры с потенциальными предводителями армий. Рыцари и необученные гражданские записывались толпами. Народный энтузиазм, как и раньше, выплескивался вспышками фанатизма, нетерпимости и антисемитских нападений. Новое поколение евреев в Рейнской области избивали, грабили, калечили, ослепляли, убивали или травили, вынуждая кончить жизнь самоубийством. Это была гротескная в своей масштабности театрализованная историческая реконструкция событий прошлого. Она имела дальнейшие трагические последствия.
Одно из неизбежных отличий Второго крестового похода от Первого заключалось в статусе его светских предводителей. Если в 1096 г. Урбан уговорил встать во главе армии только графов и епископов, в 1140-х гг. Бернард Клервоский и Евгений III сумели вручить командование двум величайшим королям Европы[558]. Когда Бернард произносил свою проповедь в Везле, рядом с ним стоял один из них – Людовик VII Французский (пр. 1137–1180). Вскоре дипломатическому давлению Бернарда поддался и король германцев Конрад III (пр. 1138–1152)[559]. Участие двух могущественных правителей много значило для успеха предприятия. Они были первыми королями, отправившимися в Крестовый поход со времен Сигурда Норвежского, и имели в своем распоряжении финансовую и военную мощь всех старых франкских территорий. Трудно было представить, что они могут потерпеть неудачу[560].
Но именно так и произошло. Несмотря на многообещающее начало, Второй крестовый поход оборачивался катастрофой почти на каждом шагу. Короли с помпой выступили в поход примерно на Пасху в 1147 г. Конрад торжественно возложил корону на голову своего сына Генриха на случай, если он сам не вернется на родину. Людовик отбыл из Парижа после долгого празднования в аббатстве Сен-Дени в сопровождении своей супруги Алиеноры Аквитанской, отряда рыцарей-тамплиеров и десятков тысяч паломников. Однако очень скоро они столкнулись с непредвиденными трудностями. Они решили в буквальном смысле пойти по стопам первых крестоносцев: вдоль Дуная, через Балканы в Константинополь, а затем по суше через Малую Азию в Северную Сирию. В этом был определенный поэтический шарм, и это полностью соответствовало призывам Бернарда Клервоского и Евгения III, требовавших повторить подвиг предков, но времена и обстоятельства изменились. Тот поход, который в 1090-х гг. казался невозможным чудом, ныне стал просто невозможным. Новый византийский император Мануил I Комнин (пр. 1143–1180) не звал крестоносцев, не желал видеть их у своего порога и оказал им лишь минимальную помощь в пути. Новый «султан Рума» – сын Кылыч-Арслана Масуд – держал Малую Азию еще более крепкой хваткой, чем его отец. С трудом продвигаясь через Малую Азию, армии Конрада и Людовика подвергались постоянным нападениям турецких воинов. В октябре 1147 г. Конрад сразился с турками в Дорилее, но на этот раз крестоносцы оказались разгромлены, а Конрад потерял большую часть обоза. Через несколько месяцев, в январе 1148 г., Людовику VII едва удалось спастись, когда его собственная армия попала в засаду у горы Кадм (Хоназ).
Ко времени прибытия в Сирию Людовик остался практически без гроша, а обе армии понесли многотысячные потери. Более того, им пришлось иметь дело с новым врагом. Занги уже умер (его, спящего пьяным сном в шатре, зарезал затаивший злобу слуга), но вместо него объединением Сирии теперь занимался его одаренный сын Нур ад-Дин, который стремился восстановить порядок на мусульманском Ближнем Востоке и вовсе не собирался позволять крестоносцам расстраивать свои планы. Об отвоевании Эдессы можно было забыть, и так же мало надежды оставалось на успех где-либо еще.
Конрад и Людовик на несколько месяцев задержались на Святой земле, все это время отчаянно пытаясь придумать план, который позволил бы им сохранить остатки достоинства и оправдать огромные расходы и неудобства Крестового похода. То, что они придумали, было, пожалуй, еще хуже полного бездействия. В июле они вместе с королем Иерусалима Балдуином III (пр. 1143–1163) попытались осадить могучий город Дамаск. Их ждало полное фиаско. Крестоносцам не удалось даже прорваться через сады в пригородах Дамаска – их ряды почти сразу пришли в смятение и были отброшены. Осада закончилась через неделю. Делать больше было нечего, и Конрад быстро сел на свой корабль и вернулся в Германию. Людовик еще шесть месяцев бродил по Иерусалиму, осматривая достопримечательности и молясь, и уехал на Пасху в 1149 г. К тому времени его успела покинуть жена Алиенора Аквитанская, изнывающая от скуки и донельзя утомленная неудобствами Крестового похода (слегка скрашенными только обществом ее дяди, князя Раймунда Антиохийского, в кровосмесительной связи с которым ее позднее обвиняли)[561]. На следующий год они с Людовиком развелись, и Алиенора вышла замуж за будущего короля Англии Генриха II Плантагенета. Этот союз оказался гибельным для Людовика и привел Англию и Францию в состояние непрекращающихся спорадических войн, положить конец которым удалось только в 1453 г.[562] Это было последнее унижение Второго крестового похода, который стал даже не бледной тенью Первого, а
