Жеральд Мессадье - Гнев Нефертити
Снова заиграли музыканты. На этот раз звучали лиры. На третьей платформе был представлен ареопаг богов. На каждом была соответствующая маска, и все слушали, как Хорус просит рассудить его и вернуть ему земли, украденные его дядей Сетом. Так рассказывал чтец.
На четвертой и последней телеге, украшенной рогами, восседал на золотом троне Хорус во всем своем величии. Чтецы пели дифирамбы тому, кто завоевал вселенную для бога богов Ра.
Поравнявшись с царской террасой, он тоже повернул голову и поклонился монарху. Тот вскинул руку в приветствии. Снова раздались радостные крики, и на террасу полетели цветы.
Сменхкара все же был задумчив. Ведь приветствовали отца принца, а он им не был.
Но все равно он был царем, а значит отцом: по доверенности.
Время бальзамировщиков
Через месяц после церемонии в храме Амона в Фивах две тени встретились в переулке по соседству с царским дворцом.
— Дело сделано, — прошептала одна тень. — Где мое вознаграждение?
— Ты уверен?
— Я был в кухне перед тем, как виночерпий разлил вино по кувшинам, и сделал то, что ты мне сказал. Где мое вознаграждение?
— Но ты уверен, что они выпили вино?
— Я только что был в их спальне. Они заснули вечным сном в объятиях друг друга. Я дотронулся до них. Они холодные. Где мое вознаграждение?
— Вот оно, — ответила вторая тень и вонзила в живот первой тени кинжал.
Жертва тихо вскрикнула от боли и упала, держась обеими руками за живот.
Вторая тень исчезла в ночи.
На следующий день мало кто говорил об убийстве Хранителя царского гардероба Аутиба, потому что утром того же дня было обнаружено безжизненное тело царя Сменхкары. Аутиб был всего лишь второстепенным персонажем и удостоился только иронических комментариев.
После полудня по Фивам поползли невероятные слухи: на одной постели нашли мертвыми царя и его лекаря.
По приказанию Тхуту и Уадха Менеха дворцовые чиновники опровергли эти слухи. Они объявили, что умер лишь царь, а лекарем в действительности был назначен другой человек, который служил Сменхкаре с момента его воцарения.
Хумос был единственным, кто не поверил этим россказням. Целый день он был не в состоянии осознать случившееся. Кто же так резко переиграл шахматную партию властителей царства? Он не знал, кого подозревать в первую очередь, — Ая или Хоремхеба. Расстроенный, он предпочел не знать ничего, так как вряд ли вообще можно было узнать правду.
Между тем, ему еще предстояло удивляться. Он спрашивал себя, за кого же выйдет замуж царица Меритатон, вдова и мать наследника.
Для Тутанхатона Сменхкара был внимательным и нежным братом. А теперь, убитый горем, он с ужасом наблюдал за толпами высокопоставленных особ, суетящихся во дворце. Некоторые приходили выразить ему свое нижайшее почтение, граничащее с подобострастием, а другие даже не пытались скрывать свое пренебрежение к этому принцу без будущего.
Его юность закончилась со смертью царя. Он слишком хорошо играл в шашки, чтобы не понимать, что отныне он стал пешкой.
Зато фиванские бальзамировщики радовались: наконец-то им было чем похвастаться перед своими собратьями из Ахетатона, которым достались сразу два царских трупа в течение нескольких недель.
Правда, на этот раз у бальзамировщиков был один труп. Они ждали такого момента восемнадцать лет, зарабатывая тем временем на высокопоставленных чиновниках и придворных.
Это было для них очень хорошее время.
На следующий день вечером в Северном дворце в Ахетатоне Вторая царская супруга, как обычно, изнывала, заключенная заживо в гробницу, когда одна из ее рабынь шепнула ей во время ужина:
— Божественная царевна, твое освобождение близко.
Макетатон удивленно посмотрела на нее.
— Что ты такое говоришь?
— Царь умер! — прошептала рабыня.
— Что?!
— Мне велели сказать тебе, что он умер вчера в Фивах. Новый повелитель царства, твой дед Ай, скоро освободит тебя.
Царевна потеряла дар речи.
Вдруг котел, в котором долго томились злоба и обман, забурлил. Теперь она отомстит! Все те, кто унижал ее, эти заговорщики, предатели, отравители, ее развратная сестра и этот ее нежноликий извращенец муженек — все они испытают огонь ее ярости!
Потом она вспомнила, что этот нежноликий извращенец как раз умер, а ее сестра стала наследницей трона, потому что она родила ребенка.
Какая разница! Макетатон расскажет Аю о подлости, жертвой которой она стала. Ее сестру прогонят! Потом в воспаленном мозге Макетатон возникла другая дьявольская идея: Меритатон участвовала в отравлении Нефертити? Так вот, ее постигнет та же судьба! Да, ее отравят!
Волнение, в которое повергли ее эти размышления, полностью прогнало сон. А она в нем очень нуждалась.
Она вспомнила об усыпляющих шариках в сундучке матери, найденном в комнате Меритатон во время подготовки к переезду в Фивы.
Когда ее мать не могла заснуть, она принимала по два таких темных шарика. Макетатон так и поступила, запив шарики водой.
Она не знала, что это были именно те шарики, которые обманным путем подложил в сундучок Нефертити Пентью.
Когда через два дня Ай прибыл в Северный дворец в сопровождении Шабаки и группы стражников из гарнизона Ахетатона, его встретили плачущие служанки:
— Увы, наше солнце погасло! — причитали они. — Наша царевна мертва!
Анхесенпаатон появилась через несколько минут. Она встретила своего деда с почти враждебным равнодушием.
— Последнее время в моей семье много смертей.
— Где Меритатон? — закричал Ай в бешенстве.
— Не знаю. Она наверняка предпочтет тебя не видеть.
И резко отвернулась.
Бегство из Египта
В ту же ночь, когда Сменхкара и Аа-Седхем выпили по последнему в своей жизни глотку вина, Неферхеру проснулся среди ночи в своей комнате в Царском дворце Ахетатона.
Ему что, послышался звук цистры? Или это ему приснилось? Но он не помнил, чтобы ему снился музыкальный сон.
Неферхеру открыл глаза. Слабый свет лампы освещал комнату. Небо в окне было черным. Он прислушался. И снова услышал звук цистры. Одинокая цистра, да еще среди ночи?
Он вышел на террасу и внимательно вгляделся в сад, потому что этот звук мог доноситься только оттуда.
И в третий раз прозвучала цистра, а затем как будто раздалось уханье совы.
Он вернулся в свою комнату, прошел по коридору, выходящему к лестнице, мимо комнаты Меритатон, потом мимо комнаты кормилицы и ребенка. Снова прислушался, ничего не услышал, но спустился по лестнице.
