Вольф Серно - Тайна затворника Камподиоса
Амен!
Он жестом подозвал их к себе:
– Подойдите, дети мои!
Витус, Магистр и Орантес с сыновьями приблизились к аббату, и тот обнял каждого из них.
– Будь на то Господня воля, еще встретимся!
Когда Томас и Куллус оседлали своих лошадей и простились с остающимися, аббат Гаудек вдруг спохватился:
– Ох, чуть не забыл! – Он полез под сутану и достал кожаный кошель. – Вот, Витус, возьми.
– Что это, досточтимый отец?
– Это восемь серебряных песо и шестнадцать реалов. Реалы в мелкой монете – в осьмушках, четвертаках и мараведи – для каждодневных трат. Если отец Куллус не ошибся, ты сейчас держишь в руках десять песо. Эти деньги могут сослужить вам добрую службу.
– Я не могу принять их.
– И можешь, и должен! Мы с братьями пришли к единому мнению: вам в вашем положении эти деньги куда нужнее, чем нам. Deus vobiscum, дети мои! Господь с вами!
Он пришпорил своего жеребца и вместе с братьями-монахами поскакал вперед, больше не оглядываясь.
– Чего мы тут ждем? – некоторое время спустя сказал Орантес. – Изабелла уже бьет копытами, чует, что возвращается домой. – Он дал мулу шлепок и сам пошел впереди. Близнецы пристроились к нему. Витусу с Магистром не оставалось ничего, кроме как последовать за ними.
Они почти час шли быстрым шагом, после чего Орантес оглянулся:
– Теперь уже совсем недалеко, друзья. Вон там, впереди, по обе стороны дороги, – это наши оливковые деревья! А там и наше подворье...
Беглецы посмотрели в указанном направлении и увидели выстроившиеся строгими рядами ветвистые старые деревья, зеленые листья которых серебрились на свежем ветерке.
– Да это же целый лес! – удивился Магистр.
– Ну, это чересчур сильно сказано, – возразил Орантес. – Их ровным счетом сто двадцать семь, и все старые-престарые.
– Ну, сколько им все-таки лет? – полюбопытствовал Витус.
– Никто точно не знает. Несколько сот. Я знаю, что даже отец моего прадеда всегда говорил о «старых оливковых деревьях». Посмотрите, какие у них толстые стволы! Для меня нет на свете деревьев красивее, чем эти. Известно ли вам, что существует десять сортов оливковых деревьев?
– Нет, этого я не знал, – искренно удивился Витус. – А у вас какой сорт растет?
– «Гордиал». Он дает самые большие оливки, и замечательно вкусные притом, – Орантес произнес это с нескрываемой гордостью. – Правда, собирая урожай, мы каждый год трудимся до седьмого пота. Хорошо еще, что семья у нас большая, а то нипочем не справились бы.
– Может быть, мы в этот раз поможем вам?
Орантес рассмеялся:
– Тогда вам пришлось бы остаться у нас до середины октября. А вы, я думаю, в это время уже будете «за горами, за морями»!
– Скорее всего, – подтвердил Витус, которому очень хотелось бы знать, где они в самом деле будут в это время.
– Собирать оливки можно разными способами, – продолжал объяснять Орантес. – Можно забраться на дерево, а можно оставаться на земле. Можно трясти ветви, чтобы оливки падали вниз на парусиновый холст. Только этот способ нам не подходит, потому что ветви у наших деревьев очень крепкие.
– Ага! Ну, и что же вы? – допытывался во все вникавший Магистр.
– Мы как бы «причесываем» ветви. Есть у нас такой большой деревянный «гребень», и мы протягиваем его вдоль ветвей. Только нужно делать это осторожно, чтобы не повредить молодые побеги, которым в будущем году тоже предстоит плодоносить. Есть еще вариант этого способа: на каждый палец надевается козий рог, и потом ветки «причесываются» растопыренной пятерней. От этого способа пошло название одного из сортов оливок – «кориакабра».
– Судя по твоим словам, трудов это требует адских, – сказал Витус.
– Так оно и есть. Опытный сборщик обрабатывает не больше одного дерева в день... О, мы не только работаем, мы и для праздников время находим! Раз в году все крестьяне, собирающие оливки, съезжаются в Порто-Марию, где наши оливковые давильни. И получение молодого оливкового масла мы отмечаем молодым вином. Дело в том, что у многих крестьян, собирающих оливки, есть еще и виноградники. У нас виноградников нет, зато есть лесной орех – несколько деревьев сразу за домом. Да вон их уже видно! А вот и сам дом.
Он указал на старый, но еще очень крепкий каменный дом, над крышей которого вился сизый дым. По виду здания было заметно, как росла семья Орантесов: со всех сторон дом был окружен пристройками.
– На пчелиный улей смахивает, – улыбнулся Витус.
– Хорошее сравнение, – поддержал его Магистр.
– В моей семье вы будете чувствовать себя, как дома, – расплылся в улыбке Орантес. – Добро пожаловать домой!
ГАГО – МАЛЕНЬКИЙ ЗАИКА
Ов-в-в-в-во-щно-о-ой с-с-у-у-пп!
– Видите, дети, это «А», – жена Орантеса Ана сидела у кухонного стола и выводила буквы мелом на куске старого сланца, старалась выговаривать звуки как можно отчетливее и протяжнее. – С «А» начинается наш алфавит – а-а-а. И мое имя тоже – Ана.
Бланка, Педро, Мария и Эльвира окружили мать и внимательно слушали.
– А мое? – спросила восьмилетняя Мария, живая и очень любопытная девочка.
Ана рассмеялась:
– Твое имя начинается с «М», но эту букву я покажу вам позже. – Она подняла указательный палец и с таинственным видом оглядела всех. – Есть, однако, одна буква, которая принадлежит нам всем: это «О». О-о-о... – Она быстро написала на сланце большую букву «О».
– А почему это «О» принадлежит нам всем? – спросила Бланка. Она в свои двенадцать лет была третьей по возрасту в семье дочерью после Нины и Кончиты и поэтому задавать такие вопросы в присутствии младших считала ниже своего достоинства, но любопытство взяло свое.
– Потому что все мы Орантесы, – ответила Кончита из угла, где вместе с Ниной замешивала тесто на завтра.
– Верно, – кивнула мать. – Фамилия «Орантес» начинается с буквы «О». – И она улыбнулась, увидев, как округлились губы у детей, произносящих этот звук.
– Это у вас замечательно получается, сеньора, – послышался чей-то голос. Это был Магистр. – Я некоторое время наблюдаю за вами и должен сказать, что из вас вышла бы замечательная учительница.
– Вы преувеличиваете, – Ана в смущении начала стирать буквы с куска сланца.
– Нет-нет, это чистая правда, – уверял ее маленький ученый. – Поверьте мне, я в этом разбираюсь! – он сделал шаг по направлению к столу. – А что меня особенно удивляет, сеньора, так это то, что вы находите время, чтобы учить детей грамоте.
Ана вздохнула:
– Иногда я и сама не знаю, как меня на все это хватает: и без того забот полон рот!
Это и впрямь было так. В то время как Орантес с сыновьями целыми днями пропадал в поле, она трудилась дома, не покладая рук. Она просыпалась под первый щебет птиц и будила детей, у каждого из которых было свое задание на день.
