Ирина Измайлова - Троя. Герои Троянской войны
— Она поедет одна? А не опасно ли это? — с невольной тревогой спросил друга Сети.
— Мне или тебе было бы опасно ехать в одиночку, а моей жене нет, — усмехнувшись, ответил начальник фараоновых конюшен. — Она может больше нас обоих вместе взятых!
Альда рассмеялась и ласково прижалась к мужу, рассыпав по его плечу свои золотистые волосы.
— Перестань, Хауфра! Ты же победил десятерых амазонок в состязаниях, чтобы получить право на мне жениться, так что своих сил не преуменьшай.
— Жаль! — задумчиво произнес Сети. — Мы даже не простимся с Гектором. И великого Ахилла так и не увидим… Почему же, ну почему же фараон так боится Панехси?! Ведь он изменник! Изменник и враг Великого Дома!
Этот возглас вырвался у него невольно, и он в смущении замолчал. Однако Хауфра только усмехнулся в ответ.
— Возможно, на то есть причины, о которых мы не можем догадаться. В любом случае, везир пока что слишком силен. И нам придется обойти его хитростью, а там посмотрим… Ну, жена, собирайся. Тебе понадобятся в дорогу еда и вода. Карту я приготовлю сам — к счастью, я хорошо знаю, по какой дороге будет возвращаться войско, и, к счастью, ты умеешь пользоваться картой. Не забудь взять оружие.
Альда обиженно пожала плечами.
— Скорее я забуду одеться и поеду голая, чем оставлю мои лук и секиру. И надо не забыть фляжку молока для Патрокла. У-у-у, могу себе представить рожу везира, когда он узнает, что все его гнусные планы рухнули! Чтоб он подох от злости!
И, расхохотавшись, Альда убежала, оставив мужчин обсудить все до конца.
Едва рассвело, они проводили ее в путь.
ЧАСТЬ IV
ПРЕОДОЛЕНИЕ
Глава 1
Сухой и горячий воздух слегка дрожал и как бы тек над землей, делая очертания далеких предметов нечеткими и размытыми. Когда слабый ветер поднимал легкие волны на поверхности тускло-желтого моря — моря высокой, почти совершенно сухой травы, казалось, что в движение приходит и все остальное: округлые серые камни, то там то здесь выступающие из зарослей, редкие деревца, даже горы, которые находились далеко-далеко, но были такие большие, что как будто придавливали с запада линию горизонта. Их вершины ослепительно белели, и эту белизну, усиливало сияние солнца.
Был полдень, и все молчало. Две вилорогие антилопы, медленно, друг за другом, идущие через травяные заросли, одновременно остановились, поводя ушами и чутко нюхая воздух. Их острый слух уловил некий странный звук, совершенно им не знакомый — копыто не так бьет о камень, и не так потрескивает, лопаясь от зноя, древесная кора. В их мире, где не было металла, где никогда еще наконечник стрелы не чиркал о медную бляшку колчана, такого звука просто не могло быть.
Они замерли, не двигаясь, вслушиваясь. Но замер и охотник, затаив даже дыхание. Ветер был в его сторону — он не боялся, что звери его учуют. Вот антилопа-самец чуть заметно фыркнул, поняв, что слух, вероятно, его обманул, и повернулся, чтобы идти дальше. И тут уже ясно услышал тонкий короткий звон. Он дернулся, мощным толчком задних ног посылая собранное легкое тело в прыжок, но не успел оторваться от земли. Стрела оказалась проворнее. Он упал на спину, резко дернув всеми четырьмя ногами, и застыл. Самка сорвалась и исчезла, всколыхнув новые сильные волны на поверхности желтого моря. Где-то в непроницаемой массе зарослей тонко тявкнул шакал, на расстоянии уловивший смерть. Но тут же умолк: здесь ему нечего было рассчитывать на добычу.
Гектор закинул лук за спину и, еще раз оглядевшись, зашагал к убитой антилопе, которую теперь не видел в травяном море, но помнил, где она упала.
Троянец, благодаря своему росту, намного возвышался над саванной и мог озираться кругом, не опасаясь, что кто-либо незаметно подкрадется к нему — он отлично замечал любое, самое легкое колыхание желтой поверхности.
Когда он подошел к антилопе, та уже совершенно затихла. По светлой шерсти от черенка стрелы сползала полоска крови, и над ней вились роем крохотные золотистые мушки.
Гектор вытащил стрелу, протер кусочком кожи, вложил обратно в колчан и, затянув на задних ногах вилорога ременную петлю, вскинул его на плечо и двинулся назад, к зарослям акации, в которых недавно подстерегал добычу.
Молодой царь Трои чувствовал себя уверенно среди этой, еще недавно совершенно незнакомой, дикой земли. Его облик и одежда вполне подходили ко всему, что было вокруг: плотная набедренная повязка, широкий пояс из змеиной шкурки и боевые сандалии с высокой шнуровкой, надетые поверх коротких, до щиколотки, чулок, сшитых из тонкой шкуры козленка. Такие чулки ему и его спутникам приходилось носить не только и не столько из опасения получить змеиный укус — крупная змея могла ужалить и через кожу, однако замечать змей даже в самой густой траве они все хорошо умели. Гораздо опаснее были укусы ядовитых насекомых, а также шипы десятков колючих растений, многие из которых тоже были ядовиты… Плечи Гектора и его спину защищала от безумного здешнего солнца накидка — совершенно белая, спадавшая мягкими волнами. Это роскошное, истинно царское одеяние состояло из пушистых хвостов крупной белой антилопы[39]. Гектор получил его в подарок от вождя одного негритянского племени, не за какую-либо услугу, но просто как знак симпатии — они гостили у этих дикарей три дня и участвовали в охоте на антилоп, заслужив огромное уважение черных охотников своей отвагой и охотничьим искусством. Здесь никогда не видели белых людей, не знали от них никакого зла, а потому вот уже вторая встреча путников с племенем дикарей оказалась вполне мирной, хотя могло быть совсем по-другому — пока что им везло. На голове троянец ничего не носил, полагаясь на густоту своих волос и на привычку к жаркому солнцу. Его кожа загорела почти дочерна, лицо казалось отлитым из бронзы. Он по-прежнему чисто брил щеки, но это удавалось сделать не каждый день, и проступающая временами легкая щетина делала лицо героя тоньше и резче.
Гектор, миновав саванну, вошел в заросли акации, которая обильно цвела, и оттого здесь было душно — приторный запах крупных желтых цветов превращал воздух в густой липкий настой.
Троянец шел, раздвигая луком, который держал в правой руке, темные ветви с большими гроздьями цветов, и при этом чутко вслушивался: он знал, что здесь может поджидать опасность…
Но вот роща поредела, охотник вышел на широкий и пологий берег реки. Медленная, мутноватая, наполовину высохшая за то время, что в этих местах не было дождей, она казалась достаточно мелкой и вполне безопасной, но в ней водились крокодилы, да и глубина ее в середине достигала семи-восьми локтей, а течение на глубоком месте ускорялось, грозя унести даже неплохого пловца. Правда там, куда вышел Гектор, имелся брод: это было заметно по следам животных, часто переходивших реку. Ширина потока не превышала сотни локтей, и по другую его сторону берег казался таким же пологим. Там заросли подступали вплотную к воде и состояли из высокого кустарника и редких мощных стволов баньяна, раскинувшего ветви гигантскими шатрами, с которых во множестве свешивались тонкие и толстые лианы, обильно, как и кустарник, цветущие.
