Саймон Скэрроу - Орел-завоеватель
Там, отгороженная от завистливых взглядов низших чинов, римская знать устроилась со всеми мыслимыми удобствами из тех, что могло предоставить им походное бытие. Огромные роскошные шатры были возведены над площадках, выложенных узорчатой плиткой, и наполнены изысканной мебелью. Ко многим из них примыкали навесы, где утомленные бивачной жизнью вельможи отдыхали на свежем воздухе, возлежа на драпированных ложах, в то время как привезенные из Рима рабы удовлетворяли любые их пожелания. В центре огороженной территории располагалась своего рода центральная площадь этого изолированного поселения аристократов, но, поскольку вчерашние торжества продолжались до глубокой ночи, она сейчас практически пустовала. Катон напрягал глаза, присматриваясь к каждой женской фигуре, однако Лавинии нигде не было видно. Время шло, а он все лежал, пригревшись на солнышке и чуть ли не клюя носом, но встряхиваясь всякий раз при появлении вышедших прогуляться матрон.
И его терпение принесло плоды. Юная стройная девушка в воздушном зеленом платье выбралась из шатра под навес, потом зевнула и грациозно потянулась, прежде чем выйти на свет, где ее черные локоны заблестели, переливаясь в отвесно падающих с неба лучах. Замерший от неожиданности Катон невольно залюбовался своей возлюбленной, когда та, прислонившись к поддерживавшему навес столбу, подставила лицо солнцу.
Потом она почесала ягодицу и, похоже, вознамерилась вернуться в шатер. Катон начал приподниматься, боясь, что она исчезнет, так и не заметив его. Надо было как-то привлечь ее внимание и дать понять, что им нужно встретиться за пределами городка знати. Он уже вскинул руку, как вдруг боковым зрением приметил трибуна Вителлия, как раз проходившего через ворота.
Сердце Катона упало, ибо этот человек, при виде которого ему и так-то всегда становилось не по себе, направился прямиком к Лавинии. Девушка, стоявшая к нему спиной, не видела, что к ней кто-то приближается, пока Вителлий не подошел вплотную и не положил ей на плечи руки. Она встрепенулась и обернулась. Катон привстал на колени, готовый устремиться на помощь, несмотря на то что для этого ему пришлось бы соскочить на запретную территорию. Он уже открыл рот, чтобы окликнуть девушку, но, прежде чем успел издать хотя бы звук, кто-то схватил его за ноги и с изрядной силой сдернул с повозки. Юноша шлепнулся оземь так, что у него отшибло дыхание. Пара сапог замерла на уровне его глаз, и мгновение спустя Катона, подобно рыбе, выброшенной на берег, хватавшего воздух ртом, рывком подняли на ноги.
— И что за хрень ты задумал, парнишка? — вкрадчиво спросил тот самый преторианец, который шуганул его от ворот.
Юноша попытался ответить, но, ввиду отсутствия воздуха в легких, смог издать лишь хрип.
— Отказываешься отвечать, а? Ну что ж, тогда посмотрим, может, мой центурион сумеет развязать тебе язык и заодно, раз уж на то пошло, избавить тебя от нескольких лишних зубов.
Страж захватил в горсть волосы оптиона и наполовину потащил, наполовину поволок его через обозную толчею к штабной палатке. Рабы и легионеры, занимавшиеся погрузкой и упаковкой вещей, отрывались от работы, чтобы поглазеть на занятное зрелище. Некоторые смеялись, и Катон залился краской стыда. С ним, побывавшим не в одной битве солдатом, у всех на глазах обращались как с нашкодившим сопляком.
ГЛАВА 45
— Все готовы?
Командующий Плавт огляделся по сторонам. Последние его люди пристраивались к тем, что уже стояли вдоль одной из обочин дороги, ведущей от моста в главный лагерь.
Сабин кивнул штабному трибуну, отвечающему за связь, который в свою очередь отдал приказ трубачам и горнистам. Последовала короткая пауза (музыканты наполняли легкие воздухом), а потом, по мысленному счету «три», над рекой пронесся пронзительный трубный зов. Звук был столь громким, что, заслышав его, прянули даже отлично выученные боевые кони, и безукоризненные ряды штабистов на миг расстроились. По ту сторону моста, в знак того, что сигнал принят, зазвучали трубы когорт преторианской гвардии.
— Началось, — пробормотал Плавт.
К мосту, чеканя отработанный на плацу шаг, в безупречном строю двинулась колонна преторианцев. Отполированные до блеска бронзовые шлемы сверкали в ярких лучах утреннего солнца, разительно контрастируя с темными облаками, охватившими уже почти всю южную часть небосклона. Неподвижный душный и влажный воздух предвещал грозу.
— Не хватало только, чтобы эти показушники промаршировали строевым шагом и через мост, — проворчал префект механиков и строителей. — По-моему, в наше время любой дурак уже знает, что переходить мосты нужно не в ногу.
— Пойдешь не в ногу, испортишь зрелище, — фыркнул Веспасиан. — Нарцисс этого не одобрит. Тебе остается лишь уповать на то, чтобы они не заставили топать строевым и слонов.
— Последнее, что нам нужно, так это фиаско при мирном пересечении уже однажды форсированной с боем реки, — съязвил Вителлий, и старшие офицеры поморщились.
Длинная белая колонна растянулась вдоль хребта, как огромная гусеница, пока наконец ее голова не достигла северного берега, чтобы последовать вверх по склону к главным воротам.
— Р-равнение направо! — гаркнул старший центурион, когда повел своих людей мимо командующего и его штаба.
С удивительной четкостью (все головы вздернулись и повернулись под единым углом, и лишь каждый правофланговый в шеренге продолжал смотреть прямо перед собой, чтобы гарантировать ровное продвижение всей колонны) преторианцы прошествовали мимо Плавта. Генерал приветствовал каждую из проходящих центурий военным салютом.
Вдали, на достаточном удалении от главных ворот, строилась для выступления вся остальная римская армия, но преторианским когортам, так блистательно показавшим себя при торжественном прохождении через мост, предоставлялось право ступить на вражескую территорию первыми, а вместе с этим правом — и привилегия не глотать пыль, поднятую тысячами подбитых железом сапог, шагающих впереди солдат.
Хвост белоснежной преторианской колонны еще не сполз с моста, а сзади уже замаячили пурпур и золото армейских штандартов, за которыми уже вырисовывались движущиеся холмы — на мост вступали богато убранные слоны, первый из которых нес на спине самого императора.
— Вот теперь и посмотрим, вправду ли ты толковый строитель, — пробормотал не сводивший глаз с моста Плавт, покосившись в сторону префекта механиков. Тот хотя и храбрился, но был напряжен, ибо понимал, как дорого может встать ему незапланированное купание императора.
