Бернард Корнуэлл - Хаос Шарпа
Хоган рассматривал французов, толпящихся перед мостом, в подзорную трубу, поминутно протирая линзу от капель дождя.
— Где же вы, господин Кристофер? — с горечью спросил он.
— Может, ублюдок уже успел пройти? — равнодушно предположил Харпер. — На его месте, сэр, я постарался бы идти впереди. Ведь именно это он и хочет — уйти.
— Возможно, — признал Шарп.
Он считал, что Харпер, скорее всего, прав, и Кристофер уже может быть в Испании с французским авангардом, но где найти доказательства?
— Мы можем наблюдать до сумерек, Ричард. — предложил Хоган, весь потухший вид которого выражал охватившее его разочарование.
Шарп мог видеть, что происходило на дороге за милю до скучившейся у узкой перемычки Сальтадора густой толпы мужчин, женщин, лошадей и мулов. По мосту пронесли двое носилок с ранеными, что вызвало победные крики ополченцев, расположившихся на скале. Ещё один, со сломанной ногой, хромал, опираясь на самодельный костыль. Он ужасно страдал, но предпочитал терпеть боль в стёртых до кровавых пузырей руках и кровоточащей ноге, чем отбиться от своих и быть схваченным партизанами. Его костыль зацепился за камень, он рухнул, как срубленное дерево, что было встречено взрывом проклятий со стороны ополченцев. Французский пехотинец прицелился из мушкета в насмехающихся португальцев, но высеченная кремнем искра попала на отсыревший порох… и ничего не случилось, только насмешки зазвучали ещё громче.
И тут Шарп увидел его — Кристофера! Вернее, вначале он увидел Кейт, узнал очерк её лица, контраст бледной кожи и угольно-чёрных волос, ее красоту, заметную даже в неестественно сгустившихся посреди дня сумерках. Он удивился, почему на ней французская форма, и только потом заметил рядом с её лошадью Кристофера и Вильямсона. Подполковник в гражданском платье пытался угрозами и силой пробиться через толпу, чтобы скроее переправиться по мосту и оказаться в безопасности. Шарп взял у Хогана подзорную трубу, вытер линзу и присмотрелся внимательнее. Кристофер, с посеревшим от усталости лицом, подумал он, смотрится почти стариком. Сдвинув трубу чуть вправо, он поймал в окуляр угрюмое лицо Вильямсона, и его затопила волна гнева.
— Вы его видите? — спросил Хоган.
— Он там, — ответил Шарп, убрал трубу, вынул винтовку из новенького кожаного чехла и устроил поудобнее ствол на краю скалистого утёса.
— Он, точно — он! — теперь и Харпер увидел Кристофера.
— Да где же? — Хоган хотел удостовериться сам.
— В двадцати ярдах перед мостом, сэр, возле лошади, — пояснил Харпер. — А верхом — мисс Кейт. И… Иисусе! Это же…
— Да, — коротко отозвался Шарп, испытывая желание прицелиться в дезертира, а не в Кристофера.
Хоган пристально разглядывал тех, на кого ему указал Харпер, в подзорную трубу.
— Красивая девушка, — пробормотал он.
— Заставляет сердце забиться быстрее, это точно, — согласился Харпер.
До этого времени замок винтовки Шарпа был замотан тряпкой в надежде не дать пороху отсыреть, и вот теперь он сорвал лоскут, оттянул курок и прицелился в Кристофера. Но именно в этот момент в небе грянул гром, и дождь, без того сильный, полил стеной. Шарп разразился проклятием. Он теперь даже не видел Кристофера! Шарп поднял винтовку и попытался хоть что-нибудь рассмотреть сквозь серебристые струи сильнейшего ливня, развершего небесные хляби — наверное, равного по силе тому, что заставило Ноя построить ковчег. Боже! Совершенно ничего не видно! Молния располовинила небо надвое, дождь барабанил по камням, словно чёрт копытами. Шарп поднял ствол винтовки вверх и спустил курок. Искра, высеченная кремнём, угасла, не воспламенив порох. Он подозревал, что так и будет. Винтовка стала бесполезна. Он отбросил её и вынул из ножен палаш.
— Проклятье, да что вы творите? — спросил Хоган.
— Собираюсь вернуть мою, дьявол бы её побрал, подзорную трубу. — заявил Шарп.
И пошел к французам.
4-й вольтижёрский полк, считавшийся в армии Сульта одним из лучших пехотных соединений, сломал строй, и два полка кавалерии покончили с ним. Три французских полка заняли удобную позицию на горном хребте, протянувшемся под углом к дороге рядом с Понте Ново, но вид наступающей гвардейской бригады, непрекращающийся винтовочный огонь и разительные удары пары трёхфунтовиков довершили разгром французского аръергарда.
Его задача состояла в том, чтобы остановить британскую армию, а потом, не торопясь, отступить, разрушив за собой Понте Ново, но вместо этого французы в панике бежали, показывая врагу спины.
Сопротивляться не пытался никто. Две тысячи солдат и около полутора тысяч лошадей сгрудились тёмной, паникующей массой на кое-как восстановленном полотне моста через Кавадо, а гвардейцы всё приближались.
— Переместите орудия! — подскакал сэр Артур к артиллеристам, перед стволами пушкек которых на траве образовались две широких веерообразных подпалины. — Гоните их! Гоните! Не упускайте!
Дождь полил сильнее, небо потемнело и разветвленная молния скользнула по небу над вершинами северных холмов.
Орудия перетащили на сотню ярдов ближе к мосту и скатили по южному склону на маленькую террасу, откуда можно было стрелять в толпу французов у моста. Дождевые капли зашипели и испарились на стволах, когда первые ядра обрушились на аръергард, ломая тела и разбрызгивая кровь. Драгунская лошадь со ржанием встала на дыбы и раскроила кому-то копытами череп. Ещё несколько ядер попало в цель. Те из французов, кто оказался в задних рядах, и кому не суждено было добраться до моста живыми, поворачивали назад, бросали наземь мушкеты и поднимали руки. Гвардейцы, раздвинувшись, пропустили их, снова сомкнули ряды и дали залп, который, как кулак, ударил в тыл отступающим. А те толкались, прорываясь вперёд, на мост, где и без того было так тесно, что оказавшихся с краю людей и лошадей спихивали в Кавадо. Щедро политые кровью доски настила обрушились, отрезая единственный путь к спасению. Пушки продолжали стрелять по Понте Ново, ядра сметали людей и животных в воду, и под мостом скопилось множество мёртвых и умирающих. Звёздным часом французов при их вторжении в Португалию стало крушение понтонного моста в Опорто, где в панике утонули сотни людей, и вот теперь французы оказались на другом сломанном мосту. Их настигла месть тех, кто утонул в Дору. Пушки продолжали разить французов; несмотря на дождь, то там, то здесь слышались выстрелы из мушкетов и винтовок, и британцы сжимали кольцо окружения вокруг кошмара, которым стал Понте Ново. Большинство французов сдались. Некоторые плакали от стыда, боли, голода и холода, поворачивая назад. Капитан 4-го вольтижёрского полка бросил саблю наземь, потом с отвращением поднял её и переломил клинок о колено, прежде, чем его взяли в плен. Наконец послышалась команда:
