Дарья Плещеева - Курляндский бес
Дюллегрит стояла на коленях, сгорбившись и опустив голову. Ей было очень страшно.
– Маргарита Пермеке, ты бы о своей стыдливости раньше позаботилась и не позволила графу ван Тенгбергену себя обольстить. Разве тебя мать ничему не научила? Разве ты не должна была беречь себя для мужа? Теперь из-за того, что граф дал волю гадким и низким страстям, завязалась отвратительная интрига! Граф, несомненно, виновен, но и ты – тебе ведь еще нет шестнадцати? Но и ты…
Дюллегрит вскочила.
– Ваше высочество! Господин граф не виновен! Это я!.. Это я сама!.. Я этого хотела! Он не виноват!
Гофмейстерина не могла допустить, чтобы какая-то распутная девчонка кричала на его высочество. Схватив Дюллегрит за руку, она потащила плясунью прочь. Герцог не возражал.
– Алоиз, пошли к ее высочеству за бароном фон Драхенфельсом! – крикнул он.
Если барон наносит визит на ночь глядя, значит, по важному делу, – так решил герцог. И дело оказалось по-своему важным – старшая дочь барона сбежала из дома вместе с помощником капитана какого-то голландского судна. Как они познакомились, как сговорились – барон понятия не имел, но требовал для морехода строжайшей кары.
Представителя столь древнего рыцарского рода, имевшего в гербе огнедышащего дракона, нельзя было так просто выставить из кабинета. Герцога спас Алоиз – поскребся в дверь и сразу же без позволения вошел.
– Ваше высочество, в запруде у пороховой мельницы плавают граф ван Тенгберген и Арне Аррибо!
– Плавают в запруде? Ночью? О мой бог, что за безумный день! Доставить Аррибо в замок!
Десять минут спустя герцог узнал, что оба вытащены из воды и оба ранены. Тогда он велел доставить в замок и графа. Дело пахло поединком, хотя какой мог бы быть поединок между графом и поваром, герцог и вообразить не мог.
* * *Граф ван Тенгберген, принесенный в замок, изъяснялся очень странно – о ране своей говорил, как человек вменяемый, узнал герцогиню и ее дам, но вдруг принимался декламировать целые страницы из «Дон Кихота» на испанском языке. Герцог, зайдя в комнату, где ему делали перевязку, послушал эти вдохновенные речи и велел лекарю дать графу снотворного, после чего забрал лекаря в свои личные покои.
Аррибо уже был раздет по пояс и лежал на составленном из стульев ложе. Влажные золотые кудри потускнели, круглое лицо стало блеклым и плоским, как непропеченный блин. Рядом сидел лекарский помощник и тряпицей вытирал кровь с его губ. Сам лекарь готовил тампоны из корпии.
– Можно его допросить? – спросил герцог лекаря.
– У него повреждено легкое, кровь поступает в бронхус и в трахею, – ответил лекарь. – Много говорить ему нельзя.
– Можете вы унять кровь?
– Я постараюсь.
– Постарайтесь.
Войдя в кабинет, герцог вызвал к себе Алоиза.
– Ступай, найди мне Лоренца, пусть придет немедленно.
– Лоренц ждал ваше высочество до десяти часов, потом ушел. Он сказал, что нашел нечто важное. Ваше высочество изволили принимать барона фон Драхенфельса…
– Этот чудак знал, что содержимое ящика важнее моих светских бесед с бароном. Ему следовало настаивать, требовать аудиенции! Он сию минуту должен быть здесь.
Старый аптекарь прибежал довольно быстро – в Гольдингене все было настолько близко от замка, что жители, за которыми посылал герцог, не нуждались в экипажах. За аптекарем вошел Алоиз, таща в охапке ящик наподобие матросского сундучка. В этом сундучке Арне Аррибо хранил всевозможные заморские приправы, его нашли на кухне, когда пришли требовать повара к герцогу. Повар успел сбежать, ящик остался.
– Садитесь, господин аптекарь, – не предложил, а приказал герцог. – Что вы нашли в этом ящике?
– По приказу вашего высочества…
– То, что я предполагал?
– Да, ваше высочество…
– Что именно?
– Настойка аконита, ваше высочество. Ее нетрудно узнать по запаху.
Аптекарь открыл ящик и достал четырехгранный флакон из темного стекла. Герцог выхватил у него из рук этот флакон и взялся за плотно притертую пробку.
– Ради Господа, ваше высочество! Не вздумайте нюхать! У аконита и запах – отрава. Это делается так…
Аптекарь ловко откупорил флакон и, держа его вытянутой левой рукой, правой стал совершать движения ладошкой – как если бы гнал к себе волну воздуха. Герцог принюхался.
– Пахнет польской подливой с хреном, – заметил он.
– Вы верно изволили заметить, ваше высочество, будучи подмешана в подливу, которая подается к жареному мясу… – аптекарь закрыл флакон. – Отравленный сперва даже не может понять, отчего такая слабость и головокружение, отчего пот и головная боль. Потом следуют опасные признаки – тошнота, покалывание языка, в глазах темнеет, руки и ноги сводит судорогой, болит сердце, бред, обмороки. Если посмотреть в глаза отравленному, видно, что зрачок расширен. А потом – потом, ваше высочество, летальный исход.
– Хорошего же повара я нанял… – пробормотал герцог. – Моряк был прав. Благодарю, господин Лоренц, вы можете идти. Ящик и флакон оставьте.
– В настойку еще что-то подмешано, если ваше высочество позволит, я завтра изучу ее…
– Нет, достаточно. Спокойной ночи, господин Лоренц.
Отпустив аптекаря, герцог задумался.
Он догадывался, кто и за что вздумал его отравить. Курляндия всегда была лакомым кусочком, а теперь, когда она становится государством, с которым считаются Франция и Англия, – тем более. Сколько сил, сколько труда вложено в процветание этого дальнего уголка Европы…
– Слава Господу… – пробормотал он, имея в виду Божьего посланца – старого моряка Петера Палфейна, так успешно изображающего простодушного бродягу, торговца диковинным зверьем. Потом он задумался – нужно ли проявлять милосердие к убийце? И, наконец, решил, что важнее допросить Аррибо, пока тот не помер, а милосердие приберечь для более достойных особ.
Герцог вошел в комнату, где врачевали Аррибо.
– Я должен задать ему вопросы, пока он жив.
– Как угодно вашему высочеству, – пробормотал лекарь. – Но он очень слаб.
– Ничего, вопросы будут простые. Послушай, Арне Аррибо… Ты меня слышишь?
Губы повара шевельнулись – это можно было принять за «да».
– Тебя прислал король Карл? Молчишь? А ведь больше некому желать мне смерти – только шведский король хотел бы от меня избавиться, потому что я в мае, когда русский царь объявил войну Швеции, отказался от обязательств, которые пришлось дать Магнусу Делагарди. Я отправил к русскому царю моего Юргена Фиркса просить о защите Курляндии. А что мне еще оставалось? Еще покойник Густав-Адольф хотел уничтожить Курляндию, мою Курляндию…
