Мишель Зевако - Трибуле

– Думаю, что он никому больше не сделает зла, – тихо произнес он.

Он опустился на колени, распорол кожаную кирасу и камзол Лойолы, открылась рана.

Острие клинка прошло над кирасой; сталь прошила тело насквозь. Рана была тяжелой, хотя она едва кровоточила.

Лантене попытался рукой прослушать сердце. Оно билось очень медленно и слабо.

«Жив еще!» – оценил Лантене и на мгновение задумался.

Его охватило жгучее желание прикончить раненого ударом кинжала. Несколько мгновений он даже держался за рукоять… Потом он осторожно вложил наполовину вынутый клинок в ножны.

– Нет, – едва слышно пробормотал он, – это выше моих сил…

Он помедлил еще с минуту.

«Впрочем, – подумал Лантене, – если монах и не совсем мертв, его состояние немногим лучше».

И чтобы удостовериться в своем диагнозе, Лантене снова положил раненому руку на сердце. На этот раз он сначала расстегнул камзол. И тут его рука внезапно нащупала какую-то бумагу. Лантене вытащил ее и развернул. Он пробежал по ней взглядом. Радостный стон слетел с его губ.

Это был пропуск, подписанный Франциском I.

– Доле спасен! – радостно прошептал вдруг задрожавший и побледневший Лантене.

Он огляделся, заметил монашескую рясу и капюшон, которые Лойола отпихнул ногой в угол. Он поднял сутану, свернул ее и вышел из дома.

XLVIII. Попытка

На следующий день Лантене, переодетый в сутану Лойолы, надвинув на глаза капюшон, появился у дверей Консьержери. По проявленному уважению и торопливости стражников он понял, что Лойола уже побывал в тюрьме. Через несколько минут Лантене оказался перед Жилем ле Маю.

– Вижу, – вскричал комендант, – что ваше преосвященство пришел один. Он оказался от сопровождающего, о котором упоминал вчера…

– Да, – сказал Лантене.

– Преподобный отец хочет видеть узника?

– Да…

– Я буду сопровождать вас…

– Пропуск, подписанный королем, дает мне всю полноту полномочий, – ответил Лантене, стараясь говорить как можно глуше.

– В самом деле, преподобный отец, – согласился ле Маю и открыл дверь, – абсолютные полномочия. Исключая выход нашего человека!

И ле Маю громко захохотал.

– Всё, что вы пожелаете, – повторил он, – кроме прогулки по берегам Сены…

Шутка показалась ему настолько удачной, что он продолжил:

– Впрочем, преподобный отец, вы слишком заботитесь о его здоровье. Наш драгоценный узник рискует заболеть воспалением легких в столь холодную погоду.

Вдоволь насмеявшись, месье ле Маю прошел в коридор со словами:

– Я покажу дорогу вашему преподобию.

Лантене утвердительно кивнул головой. Они пошли вперед, перекидываясь отдельными фразами. Их сопровождали стражники.

– Я хочу побыть наедине с узником, – сказал Лантене.

– Как хотите, преподобный отец… Только это может быть опасным.

– Мне нужно с ним серьезно поговорить…

– Хорошо!.. Если вам все-таки понадобится помощь… стучите в дверь…

– Ладно…

– В соответствии с желанием вашего преподобия я поместил узника в более удобную камеру. Негодяй не может пожаловаться.

Между тем Лантене тщательно запоминал дорогу, считал шаги, фиксировал точную топографию тюрьмы.

– Вы поменяли камеру? – спросил он, вздрогнув.

– Да, ваше преподобие.

– Хорошо, но начиная с сегодняшнего дня ее не надо больше менять.

– Договорились, преподобный отец… Вот мы и пришли.

Месье ле Маю кивнул ключарю, и тот открыл скрипучие замки массивной двери.

– Входите, ваше преподобие – тихим голосом сказал ле Маю. – При первом движении этого человека зовите на помощь!..

Лантене вошел в камеру. Дверь за ним закрыли, но на замок не заперли.

Молодой человек несколько секунд прислушивался, чтобы убедиться в том, что ле Маю действительно удалился. Потом он повернулся к Этьену Доле, откинул капюшон и протянул руки к печатнику. Доле вынужден был собрать все свои силы, чтобы не закричать. Этот крик погубил бы обоих. Узник и Лантене молча обнялись.

Потом Доле отвел молодого человека в угол камеры, самый удаленный от двери.

Первый вопрос печатник очень тихо задал о Жюли.

– Она в отчаянии, но держится мужественно.

– Авет?

– Обе в добром здравии!

– Как ты прошел?

– Убил Лойолу.

Доле затрясло от восхищения человеком, который запросто продолжил свой рассказ:

– Я убил его или, по меньшей мере, смертельно ранил, взял у него бумагу, подписанную королем, и пришел сюда…

– О, мой сын! Мой сын! – тихо проговорил Доле и пожал Лантене руку.

А тот спросил:

– Как вы?

– Не будем говорить обо мне, я ужасно страдал.

– Да, – лихорадочно продолжил Лантене, – не станем терять времени на бесполезные разговоры… Отец… я пришел вас спасти.

– Каким образом?

Лантене живо скинул свое монашеское одеяние и примерил сутану на Доле. Печатник снова восхищенно посмотрел на Лантене.

– Как я горжусь тобой! – сказал он. – Уверен, что моя Авет будет с тобой счастлива!

– Быстрее, отец!

Доле пожал плечами.

– Вы отказываетесь?

– Да…

– Вы полезны миру, я – нет.

– Ты – одно человеческое существо, я – другое. Вот и всё.

Это было сказано кратко, трогательно и возвышенно.

Лантене понял, что никогда Доле не согласится на подмену.

В ту же секунду мозг его пронзила мысль: «И как я мог поверить, что он согласится! Надо искать другое средство».

– Да, сын мой, какая разница! Ты просто хочешь спасти мою жизнь, пожертвовав своей.

Лантене побледнел.

– Отец, – наконец выдавил он из себя, – есть еще одно средство.

– Какое?

Лвнтене вложил кинжал в руку Доле.

– Вот, – быстро проговорил он. – Я позову, дверь откроют. Мы выйдем вместе, убивая каждого, кто посмеет помешать нашему бегству. Снаружи, перед главным выходом, нас ждет Манфред с двумя десятками решившихся на всё головорезов. Мы закричим. Они услышат нас и бросятся к воротам… Мы обо всём договорились на тот случай, если вы откажетесь выйти один…

– Это средство мне кажется более разумным, – хладнокровно сказал Доле. – Обними меня, сын мой.

Лантене и Доле крепко обнялись. Потом Доле, держа в руке кинжал, спросил:

– Ты готов, сын мой?

– Готов, отец!

– Хорошо! Зови!

Лантене решительно пошел к двери и со всех сил ударил по ней кулаком.

– Ко мне! Ко мне! – закричал он.

Сразу же в коридоре послышались шаги.

– Внимание! – предупредил Лантене.

Дверь резко открылась. У порога камеры стояли пять или шесть стражников.

– Дорогу! – взревел Лантене, бросившийся вперед с кинжалом в руке.

Доле прыгнул за ним.

– Стой! Стой! – орали тюремщики.

Но Доле и Лантене, воспользовавшись замешательством, на несколько мгновений парализовавшим солдат, уже бежали по коридору.