Джин Ауэл - Долина лошадей
— Некоторые из вас любят поговорить и о самках плоскоголовых!
Внезапно возле костра появилась грузная женская фигура. Татуировка на лице и раскосые глаза говорили о ее иноземном происхождении, однако облачение было сшито из кож, выделанных Шамудои.
— Радонио, на празднике, устроенном в честь Матери, о столь грязных вещах говорить не стоит…
Джондалар узнал в странной женщине Шамуда.
— Я больше не буду, Шамуд, — ответила Радонио, повесив голову. Судя по выражению ее лица, она действительно сожалела о происшедшем.
Только теперь Джондалар сумел разглядеть ее по-настоящему. Так же, как и все ее подруги, Радонио была совсем еще девочкой. Он вел себя совершенно безобразно.
— Моя хорошая, — нежно обратился к Радонио Шамуд, — мужчин нужно завлекать, а не завоевывать.
С этим мнением Джондалар не мог не согласиться.
— Но мы ведь не хотели обижать его! Нам казалось, что это ему… понравится!
— Возможно, это и произошло бы. Но в этом случае вам следовало действовать не столь грубо. К таким вещам не принуждают силой. Тебе же это не понравилось, верно?
— Он сделал мне больно!
— Неужели? Может, он просто поступил против твоей воли? А Керунио? О ней-то никто из вас не подумал. Радостью нельзя овладеть силой. Мы оскорбляем этим Мать и Ее Дар.
— Тебе виднее, Шамуд…
— Я запрещаю вам играть в такие игры. Ты слышишь, Радонио? Сегодня у нас праздник. Мудо хочет видеть своих детей счастливыми. Не обращай внимания, дорогая, на эту неприятную сцену, иначе ты испортишь себе праздник. Музыка заиграла вновь — пойди потанцуй.
Джондалар взял Радонио за руку и пробормотал:
— Мне… Мне очень жаль… Я не думай. Не хотеть обижай. Пожалуйста, моя стыдно. Прощай?
Радонио тут же забыла о своей недавней обиде.
— Это была очень глупая шутка… — еле слышно пробормотала она, зачарованная взглядом его синих глаз. Он же нежно прижал ее к себе и запечатлел на ее устах долгий сладостный поцелуй.
— Спасибо тебе, Радонио, — сказал он и зашагал прочь.
— Джондалар! — окликнула его маленькая Керунио. — Куда же ты?
Зеландонии совершенно забыл о ней и теперь испытывал угрызения совести. Он направился широким шагом к маленькой симпатичной живой женщине, которая, вне всяких сомнений, должна была привлекать к себе мужчин, и, приподняв, поцеловал ее с жаром и с сожалением.
— Керунио, я обещать другая. Тебя увидел — другая совсем забывай. Мы с тобой… еще встретимся. Пожалуйста, не надо быть сердитый, — прошептал Джондалар и быстрым шагом направился к хижинам, находившимся под козырьком из песчаника.
— Эх, Радонио, Радонио… Ты пришла и все испортила… — вздохнула Керунио, провожая чужеземца взглядом.
Кожаная полость, служившая дверью жилища, которое он делил с Серенио, оказалась опущенной, однако вход в него не был перегорожен планкой, и это означало, что Серенио находится там и она одна. Джондалар вздохнул с облегчением. Откинув полу, он поразился царившей в хижине темени и засомневался в правильности своего предположения. За весь этот вечер, с той поры как закончилась ритуальная церемония, он не видел ее ни разу. А ведь он обещал провести эту ночь именно с ней… Может быть, у нее изменились планы или она увидела его вместе с Керунио?
Он направился в дальний угол хижины, где находился помост. на котором лежали шкуры. Ложе Дарво пустовало возле боковой стены. Так он и предполагал. Гости — особенно ребята его возраста — сюда заглядывали крайне редко. Наверняка мальчик свел знакомство со своими сверстниками и решил провести ночь праздника вместе с ними.
Приблизившись к дальней стене, он навострил уши. Да, он определенно слышал звук ее дыхания. Лицо Джондалара осветилось радостной улыбкой. Она здесь. Она его ждет…
Глава 13
Оказавшись в долине, Эйла столкнулась с серьезной проблемой. Она собиралась рубить и сушить мясо на берегу, как она делала это и в прошлый раз. Однако заняться раненым львенком она могла только в пещере. Размерами тот превосходил взрослую лисицу; к тому же он был куда упитаннее и тяжелее. Нести его Эйла могла с трудом… Но ей следовало заняться и оленем. Концы копий, волочившихся за Уинни и поддерживавших тело убитого животного, вряд ли уместились бы на узкой тропке, что вела к ее пещере. Она не имела ни малейшего представления о том, каким образом она сможет втащить свою добычу наверх, оставлять же ее внизу было бы безумием, ведь за ними неотступно следовали гиены.
Ее тревога оказалась оправданной. Едва она успела втащить львенка в пещеру, как гиены уже оказались возле покрытой соломенной циновкой туши. На нервно переступавшую с места на место Уинни они не обращали ни малейшего внимания. Спустившись примерно до середины склона, Эйла взяла в руки свою пращу. Один из ее бросков оказался точным. Она спустилась вниз и, брезгливо морщась, схватила убитого хищника за заднюю лапу, отволокла его далеко за скалу и бросила посреди луга. От зверя несло падалью. Прежде чем вернуться к своей лошадке, Эйла ополоснула руки в реке.
Уинни разнервничалась не на шутку — она нещадно прядала ушами, потряхивала хвостом, не в силах унять своего волнения. Она чувствовала разом запах пещерного льва и затаившихся за ее спиной гиен. Когда падальщики стали приближаться к ней, она попыталась развернуться, однако одно из копий застряло в расселине, и это ввергло ее в панику. Трудно сказать, что случилось бы с ней, если бы Эйла не отогнала хищников меткими бросками.
— Ох, и досталось же тебе сегодня, Уинни… — сказала жестами Эйла и, обняв несчастное животное за шею, стала утешать его так, как матери утешают перепуганных младенцев. Уинни шумно задышала и затрясла головой, однако близость молодой женщины быстро успокоила ее. Животное привыкло к тому, что к нему относятся с любовью и терпением, и потому доверяло женщине.
Эйла принялась отцеплять копья, обдумывая, как все-таки втащить оленью тушу наверх, и тут конец свободного копья застрял в ремнях возле острия второго копья. Проблема решилась сама собой. Эйла быстро закрепила копье в новом положении и направила Уинни к тропке, надеясь, что она преодолеет крутой, но короткий подъем без особых затруднений.
Уинни пришлось немало попотеть. Олень и лошадь имели примерно одинаковый вес, а тропка была чрезвычайно крутой. Эйла лишний раз поразилась силе и выносливости лошадки, которую ей посчастливилось приручить. Оказавшись на каменном карнизе, Эйла отпустила ремни, освободив лошадь от тяжкого бремени, и благодарно потрепала ее по холке. Она вошла в пещеру, полагая, что Уинни последует за ней, и тут же услышала тревожное ржание кобылицы, оставшейся снаружи.
