Ирина Измайлова - Троя. Герои Троянской войны Книга 1
– Как бы то ни было, – вновь вмешался Гектор, – я сам поеду с Ахиллом, и никто меня не остановит. По дворцу пускай с ним пройдется кто-то другой, я готов это время отдыхать. Но в город мы поедем вместе.
– Прекрасно! – вскричал лекарь. – Последствия будут, по крайней мере, не на моей совести. Я сделал все, что мог. Тогда сейчас же отправляйся в постель, шлемоблещущий, сейчас же!
– Хватит приказывать мне! – взревел, не выдержав, Гектор. – Ты что, за сорок без малого дней позабыл, кто я?!
– Да этого я и за сорок лет не забуду… – пожал плечами Кей. – Но и ты не забудь, что я – царский лекарь, и царь не простит мне, если я допущу, чтобы тебе стало хуже.
– Хватит вам! – вмешался Приам, подходя к ним с кистью винограда в одной руке и большим сердоликовым кубком в другой. – Гектор, надеюсь, что я пока еще смею тебе приказывать... Ступай отдыхать, если хочешь ехать с Ахиллом. Найдется, кому проводить по дворцу нашего великого гостя. Я сам готов сопровождать его.
– Тебе это будет, пожалуй, нелегко, – заметила, подходя к ним, Гекуба. – Ты не спал ночь, муж мой, и перед этим были тяжелые дни и трудные испытания. Если позволишь, я покажу Ахиллу наш дворец.
– И я, если можно, – вмешался сидевший неподалеку в одном из кресел Полит, второй (из уцелевших) сын Приама и Гекубы. – Я, кажется, знаю историю дворца лучше всех его обитателей – не зря столько о нем читал.
Политу сравнялось двадцать четыре года. Он был великолепно сложен, как все без исключения Приамиды, но больше, чем на голову, ниже Гектора и на полголовы ниже Деифоба и Париса. Как и Гектор, Полит знал пять или шесть языков, изучал историю и помнил наизусть уйму стихов, которые всегда умел к месту прочесть. При этом он был отважным воином. Но год назад, после тяжелой раны, Полит стал прихрамывать, и сражаться ему теперь было трудно.
– Решено! – отозвался Приам на предложение жены и сына. – Идите и покажите нашему гостю дворец. Иди и ты, Кей, я думаю, твою аптеку, кроме тебя, никто не покажет, как надо.
– Да я туда никого и не пущу, иначе как со мною! – воскликнул лекарь. – Как велишь, царь. Тем более что мне только в удовольствие лишнее время пообщаться с Ахиллом.
Глава 4
– …А это – самая древняя часть здания. Ей более семисот лет, и зал, в который мы вошли, за все это время ни разу не перестраивали и не изменяли в нем ничего. Прежде всего потому, что это невозможно. Он называется «зал титанов».
– Ничего себе! – только и произнес Ахилл, оглядываясь по сторонам. – Да, здесь только титанам и жить...
Действительно, зал, в котором они оказались, мог поразить кого угодно. И не только своими размерами – он был раза в три больше главного зала дворца, где они обедали. Но после светлых, побеленных и расписанных нежными красками коридоров и террас, залов и комнат, драпированных драгоценными восточными тканями либо украшенных вазами и статуями дивной совершенной работы, после лестниц, отделанных мрамором и бронзой, со светильниками, отлитыми в виде человеческих фигур или красивых растений, после внутренних дворов и двориков с водоемами, спрятанными под сенью жасмина и олеандров, с плавающими в них белыми и розовыми водяными лилиями, после уютных покоев с резной мебелью, покрытой дорогими и изящными инкрустациями, после обилия ароматных цветов, оживляющих все это великолепие, – после всего этого «зал титанов» потрясал своей незыблемой строгостью, геометрической простотой и холодной, почти угрюмой торжественностью.
Это было вытянутое прямоугольное помещение, длиной локтей в сто двадцать, в два раза меньшей ширины и высотою около сорока локтей. Все – стены, пол, свод – было сделано из громадных плит светло-серого камня, очевидно, известняка. Плиты были размером восемь на четыре локтя каждая и, судя по выступающим в углах ризалитам[37], толщиною в два локтя... Свод, а точнее, ровный плоский потолок, пересекали восемь рядов каменных балок, которые опирались на два ряда прямоугольных колонн из того же камня. В каждом ряду их было по двадцать. Окна шли вдоль одной из стен, но их было мало для такого огромного помещения – всего шесть, и в зале царил загадочный полусумрак. Идеально отполированный камень тускло блестел и гулко отражал шаги.
В «зале титанов» не было почти никаких украшений, только высокие бронзовые светильники в виде широких чаш, поставленных на круглые столбики, да две бронзовые статуи в начале зала и в конце. Они изображали Крона – отца Зевса, царя богов, и его жену титаниду Рею.
– Невероятно! – прошептал Ахилл, запрокидывая голову и разглядывая потолок. – Да ведь такую плиту не поднимут и пятьдесят человек! Как их туда взгромоздили? И чем они скреплены?
– Их поднимали и укладывали с помощью особых механизмов, – пояснил Полит. – Секрет этих механизмов сейчас утрачен, хотя подъемники для меньших тяжестей сооружают и наши архитекторы. А вот особо прочный скрепляющий состав делают и теперь – в обычную смесь песка, глины и воды добавляется древесный клей и яичные желтки[38].
– И вся чудовищная масса потолка удерживается на этих сорока колоннах? Вид у них могучий, и все же...
Ахилл стукнул кулаком по одной из прямоугольных колонн и снова глянул вверх.
– Ой, не делай этого! – воскликнул Полит. – У тебя, пожалуй, хватит силы ее свалить, и тогда...
Базилевс расхохотался. Он видел, что Полит искренне верит в его сверхъестественную силу, и ему это польстило.
– Ну что ты, это невозможно! – воскликнул он. – И не на одной же колонне держится весь свод...
– Представь себе, это именно так!
Приамид серьезно посмотрел на базилевса, поймал его изумленно-недоверчивый взгляд и пояснил:
– Свод держится на сорока колоннах. Но главную опорную силу имеют только четыре центральные. Возле одной из них ты стоишь. Если свалить любую из всех прочих тридцати шести колонн, то, в худшем случае, рухнет одна из балок и часть плит. Но конструкция балок так устроена, что если упадет только ОДНА колонна из четырех центральных, причем ЛЮБАЯ из них, тогда разом рухнет весь свод зала. Это предание о «зале титанов» у нас было известно всегда, а уже при царе Приаме один из архитекторов проверил эти расчеты и подтвердил, что так оно и есть. Поэтому не бей, пожалуйста, по этой колонне: известняк довольно мягкий камень, а твой кулак и стену расшибет...
– И тогда мы все погибнем! – невольно нахмурившись, проговорил Ахилл. – А зачем это сделано?
Полит лишь развел руками, и вместо него ответила Гекуба, до сих пор почти все время молчавшая:
– Мы не знаем, что задумывали наши предки, создавая это невероятное сооружение. Быть может, то была грандиозная ловушка для возможных врагов, вздумай они захватить дворец. В любом случае, разрушить зал извне нельзя, и тот, кто разобьет колонну, действительно, погибнет сам...
