Петр Заспа - Волчий камень
Карлос ощупал обросшее жесткой щетиной лицо.
– Скажи, Коланихе, сколько дней я у вас?
– Давно. Когда мы тебя нашли, луна была слепа, сейчас она светит как солнце.
– Понятно, – ответил Карлос, хотя не совсем понял жреца. Сейчас было полнолуние, и если Коланихе считал слепой луной новолуние, то получалось, что он в племени уже две недели. А в это верилось с трудом.
– Ты очень не хотел возвращаться, и лишь упрямство Ситлалис и ее песни богу Кокишек вернули тебя назад в мир живых.
Карлос повернулся к девушке и кивнул ей в знак благодарности.
Наевшись, он встал и тут же пошатнулся от слабости. Племя с опаской расступилось. Карлос заметил, что он, пожалуй, на две головы выше любого из мужчин племени, и те с почтением глядят на его мощную фигуру.
– Скажи, бледный человек, как твое имя? – обратился к нему жрец.
– Карлос.
– Что означает это имя в твоем племени?
– Человек.
Коланихе удивленно посмотрел на него, но промолчал.
Затем, что-то вспомнив, он отложил свой кусок мяса в сторону и спросил:
– Скажи, Карлос, почему ты говорил, что мы животные по имени обезьяны? Я долго думал над твоими словами, смотрел на свое племя, искал что-нибудь похожее, но не нашел. Ты сказал загадочные слова, но я жрец и должен знать все.
Карлос смущенно улыбнулся:
– Я не знал, что вы меня спасаете. Мы сравниваем человека с обезьяной, когда хотим его оскорбить или обидеть. Обезьяна – это недостойное животное, и сравнение с ним унижает человека.
– Обезьяна – недостойное животное? Но почему? Своим спасением ты обязан ей! Все эти дни ты пил зелье, сваренное из сока болотных трав, крови и мочи обезьян. Сейчас ты ел ее мясо, чтобы снова стать сильным.
Карлос почувствовал, как у него к горлу подкатил комок из мгновенно взбунтовавшегося желудка. Он посмотрел на обглоданную кость у своих ног.
– Коланихе, скажи, что ты посмеялся надо мной, – сказал Карлос, но, взглянув на жреца, понял, что тот и не думал шутить.
– О господи, – прошептал Карлос. – Меня сейчас вывернет наизнанку.
Он огляделся, выбирая куст, под которым мог бы очистить желудок, но затем, сглотнув, решил, что это глупо и лучше об этом не думать.
– Где мы находимся? Мне кажется, когда я просыпался, то видел вокруг море.
– Боги разгневались на нас. Они забрали нашего вождя Куетлачтли и его сына Куохтли. Племени Синего волка больше нет. Наша земля прогнала нас. Тогда мы уплыли сюда. Это чужая земля. Нашим охотникам здесь нельзя охотиться. Нам нельзя идти в глубь острова. Мы должны жить здесь до тех пор, пока племя не исчезнет.
Карлос посмотрел вдоль побережья и на открывшееся от тумана море. Никаких островов по соседству не было. За спиной высился облепленный высохшей травой обрывистый берег. Племя ютилось на тонкой полоске желтого песка, зажатого между водой и каменной стеной.
– Как далеко мы от нашего острова? Сколько мы плыли?
– Наши пироги отправились в путь вместе с солнцем. А закончили, когда оно уже спало.
– Да… Не близко, – протянул Карлос.
Мысль о том, чтобы вернуться на Бенито вплавь или на каком-нибудь плоту, отпала сама собой. Прикинув, сколько могли пройти за день шустрые, не зависящие от ветра индейские пироги, он удрученно опустил голову.
– Ответь, Коланихе, а что сталось с Амадо?
– Он ушел.
– Ушел! Куда?
– В племя бледных людей. Они приходили на большой пироге, и он ушел с ними.
– Так вы его… – Карлос чуть не сказал «не съели», но, спохватившись, добавил: – отпустили?
– Амадо никто не держал. Нам было жаль с ним расставаться, но он решил, что так будет лучше ему.
– А я? Я тоже могу уйти?
– Ты можешь уйти, когда захочешь.
Карлос посмотрел на крутой обрыв за спиной. Оттуда, наверное, было видно гораздо дальше.
– Коланихе, идем наверх. Я хотел бы осмотреть остров.
– Нельзя. Мы можем отойти от воды только на расстояние летящей стрелы. Таково слово вождя Чикахуа. Эти земли принадлежат племени Падающего орла.
Карлос посмотрел на обступивших его мужчин. Многие сжимали тонкие копья, но у нескольких он увидел длинные, почти в рост туземцев, луки.
– Дай мне, – протянул он руку, выбрав, на его взгляд, самый мощный лук.
Не будучи силен в искусстве точной стрельбы из лука, Карлос был уверен, что главное – изо всех сил натянуть тетиву, и, покраснев, потянул так, что изогнувшиееся луковище жалобно заскрипело. Стрела взмыла в небо и, пролетев над краем обрыва, исчезла, мелькнув черным оперением.
– Идем, Коланихе, теперь это доступная для вас земля, – не без гордости сказал Карлос.
Племя удивленно загудело.
Карлос довольно расправил плечи. Он заметил, с каким восхищением посмотрела на него Ситлалис. Не дожидаясь, когда жрец дозреет до нужного ему решения, он первым начал карабкаться по склону обрыва.
– Как же вы до сих пор живы, если вам нельзя охотиться? – спросил Карлос у взбирающегося сзади Коланихе.
– Нашим женщинам вождь Чикахуа разрешил собирать вдоль берега ягоды и съедобные корни. Этого мало. Но еще до того, как кончатся ягоды, наше племя исчезнет. Поэтому мы не узнаем голод.
– Почему? – Карлос наконец обратил внимание, что фразу об исчезновении племени он слышит уже несколько раз.
– У нас нет вождя. Его сын тоже ушел в долину павших.
– Так назначьте или изберите нового.
– Мы не можем этого сделать! – возмущенно выкрикнул жрец. От такого святотатства он в негодовании остановился и едва не скатился вниз. – Новым вождем может стать лишь тот, кто ответит на вызовы остальных воинов и победит их. После этого его должны признать старейшины.
– А где живут ваши старейшины?
– В каждом племени. Это жрецы, несущие мудрость от поколения к поколению. Один раз в год, когда наступает самое короткое солнце, старейшины собираются в круг, чтобы просить у богов удачной охоты. Тогда они могут признать вождя. Я тоже один из круга старейшин, – гордо произнес Коланихе. – А до этих пор любой вождь может прийти в племя без вождя и забрать у него, что он захочет: еду, оружие, людей. Пока ты спал, к нам уже приходил вождь Чикахуа. Он забрал двух наших следопытов. Он хотел забрать и Ситлалис, но я упросил его, пока ты не вернешься из долины павших, оставить Ситлалис рядом с тобой.
– Зачем ему люди чужого племени?
– С ними вождь Чикахуа может сделать все, что захочет. Принести в жертву своим богам, отдать в другое племя, оставить в своем. Вождь Чикахуа может забрать и тебя.
– Но я не из вашего племени и я не туземец!
Карлос выбрался на вершину обрыва и подал руку жрецу.
– Вождь Чикахуа суров и зол. Он приносит жертвы богам войны. Если он укажет на тебя, не противься, потому что тогда все старания Ситлалис окажутся напрасны. Вождь не терпит тех, кто ему перечит.
