Сергей Степанов - Последний викинг. «Ярость норманнов»
Харальд поднялся к идолу, сидевшему на вершине кургана. Не достает слов, дабы описать мерзостный вид Юмалы. Наверное, сам дьявол сотворил его, ибо только ад способен породить подобное чудовище. На коленях у него покоится большая чаша, куда бьярмы складывали свои дары. Харальд заметил, что голова идола криво сидела на шее. Однажды ее снесли ударом секиры. Карли, дружинник Олава Святого, отсек голову идола. По правде сказать, он сделал это не столько из благочестия, сколько из желания взять драгоценное ожерелье, висевшее на шее идола. Уже упоминалось, что это ожерелье погубило Карли, который был весьма достойным и красивым мужем.
Харальд рассматривал потемневшее дерево, покрытое резьбой и умащенное маслом. Он задавался вопросом, сделан ли идол из цельного дерева или же полый внутри. Про Олава Святого рассказывали, что однажды, когда он увещевал язычников на тинге, они принесли с собой идола, увешанного золотыми и серебряными подношениями. Олав шепнул дружиннику, что попробует отвлечь язычников, а когда они перестанут следить за своим идолом, пусть тот ударит по нему своей дубиной. Олав долго говорил о Христе, а когда бонды утомились, внезапно крикнул: «Бей!» Дружинник ударил и разбил идола. Он был полым внутри, и из всех щелей побежали мыши и ящерицы. «Теперь вы видите, какова сила вашего бога, которого вы украшали золотом и серебром, поили и кормили. Теперь видно, что все ваши подношения шли на корм мышам и змеям, ящерицам и жабам», – назидательно сказал Олав Святой.
– Посмотрим, кто обитает внутри этого чудища! – сказал Харальд, поднимая узорчатый меч.
Барди перехватил его руку со словами:
– Нельзя причинять вреда Юмале!
– Уж не поклоняешься ли ты мерзкому идолу вместе с бьярмами? Быть может, мой брат был прав, когда отказался принять тебя в свою дружину?
– Ярицлейв конунг приказал не трогать святилища бьярмов. Если ты разобьешь идола, они восстанут и прекратят платить дань. Конунгу нужны хорошие меха, и он не хочет раздражать язычников, которые промышляют зверя.
Харальд признал справедливость слов Барди и опустил меч, занесенный над идолом. Он не последовал благочестивому примеру брата, и сие нельзя похвалить. С другой стороны, Олав был святым, а Харальд прославился только как воин и суровый правитель. Достаточно и того, что в Гардарике он забыл Тора и не снимал с шеи креста, подаренного ему дочерью конунга Эллисив. Харальд вложил меч в ножны и сказал:
– Тогда я заберу серебро из чаши, что стоит на коленях идола. Надеюсь, ты не будешь возражать?
– Серебро принадлежит нам по праву. Не уходить же отсюда с пустыми руками после того, как мы потеряли дружинника.
Когда люди Харальда садились в ладьи, на берегу показалось множество бьярмов, примчавшихся верхом на оленях. Их было великое множество и становилось все больше и больше, словно их порождал ядовитый туман. На дружинников посыпался град стрел. Большинство стрел застревало в щитах, но некоторые находили брешь и ранили несколько человек. Барди следил за тем, чтобы никто из дружинников не отстал и не остался на берегу. Он вращал над головой секирой, отгоняя наседавших на него бьярмов. Он рассек секирой двух язычников, пытавшихся отрезать его от реки, и последним запрыгнул в ладью. Все ладьи благополучно отошли от берега на середину реки. Оказавшись в безопасности, Барди опустил щит, вытер пот и сказал:
– Как их много! Мы едва отбились!
Река, раздавшаяся вширь у Туманного Мыса, вскоре разделилась на несколько узких проток. Ладьи вошли в одну из них. Лес на берегу стоял плотной стеной. Внезапно полетели стрелы. Одна из них попала Барди в шею. На сей раз каменное ожерелье, спасшее ему жизнь во время битвы на Пустоши, оказалось бесполезным, так как костяная стрела прошла между камнями. Барди взмахнул руками и рухнул в реку. Никто из дружинников не успел подхватить его. Волны окрасились кровью, и тело исландца исчезло под водой. Под градом стрел некогда было искать его. И только когда ладьи прошли сквозь опасную протоку, Харальд произнес прощальное слово:
– Прощай, Барди! Мне не удалось познакомиться с тобой поближе, но по всему видно, что ты был достойным мужем. Ты мог стать жертвой кровной мести в Исландии, а погиб в Стране Бьярмов.
– Было бы лучше, если бы он пал от руки кровника, – проворчал Халльдор. – В таком случае его родные могли бы рассчитывать на виру по меньшей мере в три сотни серебром. А теперь с кого им взыскивать деньги? С диких бьярмов?
– Зато он погиб в бою в полном боевом облачении, а не был застигнут врасплох на пороге собственного дома. Халльдор, когда ты вернешься в Исландию, расскажи про Барди, который служил конунгу Гардарики. Поведай о том, как однажды, когда он плыл на стругах, охраняя державу своего конунга, на него напали враги. Началась жестокая битва, сражаться пришлось с превосходящими силами, но прежде он совершил немало подвигов. Так пал Барди, покрыв себя доброй славой, и до самой смерти он сражался как настоящий воин.
– Именно так я и расскажу, – пообещал Халльдор.
Больше о Барди речи идти не будет. О нем рассказывается подробнее в «Саге о битве на Пустоши».
Глава 27
Торир Собака
Харальд отправился в погоню за Ториром Собакой. Ладьи шли по извилистым протокам, на которые разделилась Вина перед впадением в Гандвик. Иногда из леса выбегали лоси, с шумом погружались в воду и проплывали перед носом ладьи. Вечером добрались до заводи, образованной речкой, которая впадала в одну из проток. Перед заводью был остров, а за островом тянулись обширные заболоченные мхи. Заметно было, что заводь служила стоянкой для многих путников. Между деревьями чернели кострища. Халльдор поворошил носком башмака золу и коротко изрек:
– Вчерашний костер!
– Наверное, здесь стояли бьярмы, – предположил Харальд.
Исландец наклонился и поднял с земли обрывок каната из тюленьей кожи. Харальд кивнул. Не было нужды в словах, ибо подобные канаты плели только в Северных Странах. Когда один из дружинников нашел во мхах деревянную уключину, последние сомнения развеялись. Здесь стояли норманны, и Харальд был уверен, что тут был не кто иной, как Торир Собака. Он спешил доплыть по реке до моря, чтобы вернуться домой до начала зимних штормов. Судя по всему, он опередил их на два дня. Эту разницу можно было наверстать, потому что большие морские корабли плывут по реке не так быстро, как узкие ладьи. Харальд велел дружинникам как следует отдохнуть перед завтрашним днем.
Ночью разыгралась непогода. Подул холодный северный ветер. Его ледяное дыхание принесло черные тучи. С неба повалил снег, покрывший белой пеленой зеленый мох. Ветер завывал так страшно, что казался воем свирепого Юмали. Дружинники мрачно глядели на снежные вихри, кружившие по берегу, и тихо шептались друг с другом. За несколько лет, проведенных в Гардарике, Харальд хорошо усвоил язык словен. Он без переводчика понимал, что дружинники шепчутся о том, что он прогневал идола, наславшего непогоду. Они оказались в западне, так как заводь и протоку вплоть до острова сковало льдом. Харальд приказал рубить лед, чтобы расчистить проход для ладей. Дружинники повиновались неохотно. Один только Халльдор рубил своей секирой лед с неистовством берсерка.
