Александр Дюма - Графиня де Монсоро. Том 2
– Уходят, – сказал слуга.
– Да, – сказал Монсоро. – Ты узнал их?
– Я почти уверен, что это принц и Орильи.
– Так оно и есть. Но сейчас я удостоверюсь в этом окончательно.
– Что вы собираетесь делать, монсеньер?
– Пошли!
Тем временем герцог и Орильи свернули в улицу Сент-Катрин с намерением проехать вдоль садов и возвратиться обратно по бульвару Бастилии.
Монсоро вошел в дом и приказал заложить карету.
Случилось то, что и предвидел герцог.
Услышав шум, который произвел Монсоро, Бюсси встревожился: свет снова погас, окно открылось, лестницу опустили, и Бюсси, к своему великому сожалению, был вынужден бежать, как Ромео, но, в отличие от Ромео, он не увидел первого луча занимающегося дня и не услышал пения жаворонка.
В ту минуту, когда он ступил на землю и Диана сбросила ему лестницу, из-за угла Бастилии появились герцог и Орильи.
Они еще успели заметить прямо перед окном Дианы какую-то тень, словно висящую между небом и землей, но почти в то же мгновение тень эта исчезла за углом улицы Сен-Поль.
– Сударь, – уговаривал графа де Монсоро слуга, – мы поднимем на ноги весь дом.
– Что из того? – отвечал взбешенный Монсоро. – Кажется, я тут хозяин и имею полное право делать у себя в доме то, что собирался сделать господин герцог Анжуйский.
Карета была подана. Монсоро послал за двумя слугами, которые жили на улице Турнель, и когда эти люди, со времени его ранения всюду его сопровождавшие, пришли и заняли свои места на подножках, экипаж тронулся в путь. Две крепкие лошади бежали рысью и меньше чем через четверть часа доставили графа к дверям Анжуйского дворца.
Герцог и Орильи возвратились так недавно, что даже кони их не были еще расседланы.
Монсоро, имевший право являться к принцу без приглашения, показался на пороге как раз в тот момент, когда принц, швырнув свою фетровую шляпу на кресло, протягивал ноги в сапогах камердинеру.
Лакей, шедший на несколько шагов впереди Монсоро, объявил о прибытии господина главного ловчего.
Даже если бы молния ударила в окна комнаты, принц не был бы потрясен больше, чем при этом известии.
– Господин де Монсоро! – вскричал он, охваченный беспокойством, о котором свидетельствовали и его бледность, и его взволнованный тон.
– Да, монсеньер, я самый, – сказал граф, успокаивая или, скорее, пытаясь успокоить, бушевавшую в его жилах кровь.
Усилие, которое он над собой делал, было столь жестоким, что граф почувствовал, как ноги под ним подогнулись, и упал в кресло возле дверей.
– Но, – сказал герцог, – вы убьете себя, дорогой друг. Вы уже сейчас такой бледный, что, сдается, вот-вот лишитесь чувств.
– О нет, монсеньер! Сейчас я должен сообщить вашему высочеству слишком важные известия. Быть может, потом я и впрямь упаду в обморок, это вероятно.
– Так говорите же, дорогой граф, – сказал Франсуа в полном смятении.
– Но не в присутствии слуг, я полагаю? – сказал Монсоро.
Герцог отослал всех, даже Орильи. Они остались наедине.
– Ваше высочество откуда-то возвратились? – спросил Монсоро.
– Как видите, граф.
– Это весьма неосторожно со стороны вашего высочества – ходить среди ночи по улицам.
– Кто вам сказал, что я ходил по улицам?
– Проклятие! Эта пыль на ваших сапогах, монсеньер…
– Господин де Монсоро, – ответил принц тоном, в котором нельзя было ошибиться, – разве у вас есть и другая должность, кроме должности главного ловчего?
– Должность соглядатая? Да, монсеньер. В наши дни все этим занимаются, одни больше, другие меньше, ну и я – как все.
– И что же вам приносит эта должность?
– Знание того, что происходит.
– Любопытно, – произнес принц, подвигаясь поближе к звонку, чтобы иметь возможность вызвать слуг.
– Весьма любопытно, – сказал Монсоро.
– Ну, что ж, сообщите мне то, что хотели.
– Я за тем и пришел.
– Вы позволите мне тоже сесть?
– Не надо иронизировать, монсеньер, над столь смиренным и верным другом, как я, который, невзирая на поздний час и свое болезненное состояние, явился сюда для того, чтобы оказать вам важную услугу. Если я и сел, монсеньер, то, клянусь честью, лишь потому, что ноги меня не держат.
– Услугу? – переспросил герцог. – Услугу?
– Да.
– Так говорите же!
– Монсеньер, я явился к вашему высочеству по поручению одного могущественного лица.
– Короля?
– Нет, монсеньера герцога де Гиза.
– А, – сказал принц, – по поручению герцога де Гиза, это другое дело. Подойдите ко мне и говорите тише.
Глава 42.
О ТОМ, КАК ГЕРЦОГ АНЖУЙСКИЙ ПОСТАВИЛ СВОЮ ПОДПИСЬ, И О ТОМ, ЧТО ОН СКАЗАЛ ПОСЛЕ ЭТОГО
Некоторое время герцог Анжуйский и Монсоро молчали. Затем герцог прервал молчание.
– Ну, господин граф, – спросил он, – что же господа де Гизы поручили вам сообщить мне?
– Очень многое, монсеньер.
– Значит, вы получили от них письмо?
– О! Нет. После странного исчезновения мэтра Николя Давида господа де Гизы больше не посылают писем.
– В таком случае, вы сами побывали в армии?
– Нет, монсеньер, это они приехали в Париж.
– Господа де Гизы в Париже? – воскликнул герцог.
– Да, монсеньер.
– И я их не видел!
– Они слитком осторожны, чтобы подвергать опасности себя, а также и ваше высочество.
– И меня даже не известили!
– Почему же нет, монсеньер? Как раз этим я сейчас и занимаюсь.
– А что они собираются здесь делать?
– Но ведь они, монсеньер, явились на встречу, которую вы им сами назначили.
– Я! Я назначил им встречу?
– Разумеется. В тот самый день, когда ваше высочество были арестованы, вы получили письмо от господ де Гизов и через мое посредство ответили им, слово в слово, что они должны быть в Париже с тридцать первого мая до второго июня. Сегодня тридцать первое мая. Если вы забыли господ де Гизов, то господа де Гизы, как видите, вас не забыли, монсеньер.
Франсуа побелел.
С того дня произошло столько событий, что он упустил из виду это свидание, несмотря на всю его важность.
– Верно, – сказал он, – но между мною и господами де Гизами больше не существует тех отношений, которые существовали тогда.
– Если это так, монсеньер, – сказал граф, – вам лучше предупредить их, ибо мне кажется, что у них на этот счет совсем иное мнение.
– То есть?
– Вы, быть может, полагаете, что развязались с ними, монсеньер, по они продолжают считать себя связанными с вами.
