Валерио Манфреди - Последний легион
Деметр и Оросий, подняв щиты, защищали мальчика от дождя вражеских стрел и дротиков. Но удар снежной лавины отшвырнул их назад, прежде чем они успели хоть что-то сделать для Ромула. Даже лошади, как ни тяжелы они были, оказались сметенными с поляны; всех поволокло к пропасти.
Вульфила все еще катился вниз, изо всех сил пытаясь хоть как-то замедлить свое падение; он вонзал в колючий снег руки, ломая ногти и обдирая кожу, и, наконец, сумел зацепиться за какой-то достаточно крупный камень, скрытый под снежной пеленой. И обнаружил, что уже висит над самым провалом. Пальцы у него насколько окоченели, что полностью отказывались повиноваться инстинкту выживания, не желая помочь своему хозяину подняться хоть немного вверх по крутому участку склона, подальше от дыры в земле. И вот тут-то, когда Вульфила готов уже был отказаться от борьбы, он вдруг увидел совсем рядом, в каком-то десятке шагов от себя, волшебный меч, тоже скользивший к ущелью… Меч уже потерял инерцию удара, бросившего его вниз, но еще двигался — все медленнее и медленнее — и вот-вот должен был добраться до края провала. Вот меч свесился над краем обрыва… но неким чудесным образом остановился. Тяжелая золотая рукоятка в последний момент послужила якорем, зацепившимся за что-то, невидимое под снегом.
Эта картина подействовала на Вульфилу как удар хлыста; он выгнулся всем телом, издал дикарский вопль, собрал все свои силы — и полез вверх. Он уперся локтями, подтянул ноги, висевшие над бездной, поставил на обледенелую землю одно колено, другое… Он был спасен. И встал во весь рост. Варвар медленно, осторожно приблизился к мечу, прекрасно понимая, что малейшая вибрация почвы или воздуха может окончательно сбросить драгоценное оружие в бездонный провал. Когда до меча оставалось совсем немного, Вульфила лег на снег, широко раскинув ноги и вбив носки крепких башмаков в наст. А потом плавным движением вытянул руку во всю длину — и вот уже его пальцы победоносно сжали рукоятку меча. Огромный варвар отполз немного назад, встал на ноги — и поднял меч над головой, словно угрожая потемневшему небу, грозовым тучам и обледеневшим пикам гор, — и закричал во все горло, не в силах сдержать дикарский восторг. Его вопль подхватило эхо, и понесло вниз по склонам, к лесистым равнинам…
Вульфила поднялся по склону к своим людям, тем самым, что вызвали сход снежной лавины, и к нему немедленно подвели коня. Погода все ухудшалась, дневной свет быстро мерк.
— Темно становится, — сказал Вульфила своим солдатам — Мы вернемся сюда утром. Они все равно потеряли лошадей, и даже если кто-то из людей выжил — все равно далеко ему не уйти. Завтра мы перекроем все дороги, что ведут в долину, и к северу, и к югу от перевала. Никто от нас не ускользнет. При свете легче будет отыскать тела. Мне нужна голова мальчишки. Тот, кто принесет ее мне, получит хорошее вознаграждение.
И отряд варваров отправился к почтовой станции у перевала.
Повалил снег, колючие снежинки, мчащиеся в потоках ледяного ветра, впивались в лица и руки варваров. Но очень быстро эта бешеная метель сменилась мягким густым снегопадом; белые хлопья налипали на лошадиные морды, и животные пробирались вниз по склону почти вслепую — между мертвыми телами и лужами крови. Вульфила с удивлением обнаружил среди убитых Стефана, насквозь пронзенного стрелой; Стефан явно пытался в последней судороге агонии выдернуть эту стрелу…
— Ну, это как раз то, чего ты заслуживал, — пробормотал Вульфила и поскакал дальше, опустив голову и покрепче завернувшись в плащ, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего холода и снега. Варвары добрались, наконец, до здания почты. Внутри в большом очаге ярко горел, потрескивая, целый еловый ствол Солдаты развалились на скамьях, а хозяин таверны поспешил принести им куски жареной баранины, хлеб и кувшины пива. Вульфила был вне себя от восторга, несмотря на многочисленные ушибы и ободранную чуть ли не до костей кожу. Меч, не сравнимый ни с чем в мире, висел теперь на его боку, а злейшие враги утонули под снежной волной. Теперь добыть голову мальчишки будет легче, чем сбить сосульку с крыши.
— Вы, — сказал он, обращаясь к группе солдат, сидевших перед ним, — как только начнет светать, отправитесь по дороге в долину, к реке. Перекроете мост; это единственный путь в Ретию. А вы, — он обернулся к другой компании, сидевшей справа от него, — вернетесь назад по вот этой самой дороге, до тропы, что уводит к тому же мосту, только с запада. Таким образом, им нас не миновать. А остальные, — продолжил Вульфила, поворачиваясь к сидящим слева, — пойдете вместе со мной искать тела. Как я вам уже говорил, тот, кто первым найдет труп мальчишки и отрежет ему голову, получит полный кошель серебра. А пока — ешьте, пейте и веселитесь, потому что судьба к нам благосклонна!
Он поднял громадную пивную кружку, и солдаты последовали его примеру. Возбужденные победой, они поглощали пиво, как воду, и радостно колотили кружками по деревянному столу.
Юба с огромным усилием поднялся на ноги, стряхивая с себя снег и выпуская из ноздрей целые облака пара, таявшие в морозном воздухе. Конь фыркнул, взмахнул гривой и громко заржал, призывая своего хозяина, — но на склоне не было видно ни души, а на обширное снежное пространство быстро опускалась темнота. Юба принялся бегать взад-вперед по склону, продолжая ржать, нервно взмахивая хвостом. Потом вдруг остановился и начал копытами разгребать один из снежных холмиков — пока, наконец, не показалась спина его хозяина, а потом и шея. Юба ткнулся в эту шею носом, фыркнул, обдавая горячим дыханием почти лишенного сознания человека. Это теплое, мягкое прикосновение, казалось, влило в Аврелия несколько капель жизни. Он медленно, с трудом приподнялся на локтях, потом встал на колени, а Юба тихонько ржал, словно подбадривая легионера. Наконец Аврелий выпрямился во весь рост и крепко обнял коня.
— Хороший мальчик, умница Юба… я всегда знал, что ты умница, всегда знал. А теперь помоги мне найти остальных, давай-ка поспешим!
Немного позже, словно из пустоты возник вдруг мул Амброзина, и на его боках по-прежнему висели щиты. Аврелий снял один из них и принялся перекапывать им снег, как лопатой, — и вскоре откопал Ватрена, негромко стонавшего.
— Ты как, цел? — спросил Аврелий.
— Был цел, пока ты не долбанул мне в живот этой твоей штуковиной, — проворчал Ватрен.
До их ушей донесся с другой стороны поляны жалобный скулящий звук; это был пес Урсина, сопровождавший своего хозяина. Урсин с явным трудом поднимался к двум римлянам. Подойдя к ним, он сказал:
— Я тот самый человек, который привел сюда Ливию… и я могу вам помочь. Моя собака умеет искать людей, засыпанных снегом. Но времени у нас мало. Когда совсем стемнеет, мы мало что сможем сделать.
