Александр Грязев - Калифорнийская славянка

Русские песни сменялись индейским песнопением и танцами. И летела широко над фортом Росс песня-гимн российских мореходов, которая именно сейчас была здесь уместна, как никогда:

Ум российский промысла затеял,Людей вольных по морям рассеял,Места познавати,Выгоды искати,Отечеству в пользу,В монаршую честь.Бог всесильный нам здесь помогает,Славу россов всюду подкрепляет,Только обозрели,Вскоре обселилиПолосу важнуЗемли матёрой.

Допев гимн до конца, хор промышленных подошёл к тому месту, где за столом сидели Иван Александрович Кусков, Сысой Слободчиков, да Иван Лихачёв с Алёной и, явно обращаясь к ним, громко грянул державинского «Заздравного орла». Написанная знаменитым русским поэтом «в память фельдмаршалам Суворову и Румянцеву», эта застольная песнь русских воинов тоже подходила к сегодняшнему празднику:

По северу, по югуС Москвы орёл парит,Всему земному кругуПолёт его звучит.О! исполать ребяты,Вам русские солдаты!Что вы неустрашимы,Никем не победимы:За здравье ваше пьём.Орёл бросает взорыНа льва и на луну,Стокгольмы и БосфорыВсе бьют челом ему.О! исполать вам, вои,Бессмертные герои,Румянцев и Суворов!За столько славных боев:Мы в память вашу пьёмОрёл глядит очамиНа солнце с высоты;Герои под шлемами —На женски красоты.О! исполать красоткиВам, русски амазонки.Вы в мужестве почтенны,Вы в нежности любезны:Здоровье ваше пьём!

Поблагодарив, Кусков вместе с отцом Никодимом встали из-за стола и подошли к певцам.

— Ну что, братцы! Свершили великое дело! — громко сказал Кусков.

— Свершили, Иван Александрович!

— Свершили, ваше благородие!

— С Божьей помощью! Так!

— Теперь обживать сей край будем!

— Будем, братцы, будем! И любопытно мне то, кто будет обживать… Вот ты откуда родом? — обратился Кусков к одному из стоявших мужиков с большой бородой.

— Вологодские мы. Из Устюга Великого.

— Устюжанин? Стало быть земляк мой. А ты знаешь, откуда я? — неожиданно спросил бородача Кусков.

— Знаю, ваш-бродь. Из Тотьмы.

— Точно так, брат-земляк. Ну, а ты? — спросил другого Кусков.

— Из Иркутска…

— Тобольский я.

— Костромской, галичанин.

— Тоже почти земляк мой.

— Точно так, ваш-бродь.

— Из Курска, рыльские мы.

— Ну вот, братцы, — сказал довольный Кусков, — а все мы русские люди. Собрались с разных краёв матушки-Руси. А ещё мы с вами теперь русские американцы и пришли сюда надолго. Так что, как сказано в Писании: «Плодитесь и размножайтесь». Ищите себе невест, а батюшка наш, отец Никодим, благословит на это каждого из вас. Верно, отец Никодим?

— Вернее не бывает, Иван Александрович. Дело сие богоугодное и на пользу Отечеству нашему.

— Будем стараться, Иван Александрович!

— Будем!

— Будем! — ответили мореходы и первые насельники Росса Кускову и отцу Никодиму.

Глава одиннадцатая

Хижины макома временно поставили на берегу реки недалеко от русской крепости. Так решили Алёна и Валенилла. А ещё вождь Шаста поведала шаману Вываку и старейшинам, что отец зовёт её к себе и она скоро должна к нему уплыть. Когда же это случиться, она и сама не знала…

…И вот настал день, когда Алёна с Манефой и маленьким Вуком пришли на океанский берег и долго стояли в молчании, обдуваемые морским ветром. Но настало время прощания, и Алёна обняла Манефу.

— Прощай, Маня, — сказала она при этом. — Передайте вместе с Вуком шаману Вываку, что бог океана позвал меня сегодня. Вук подтвердит. А ещё скажи, что я оставляю племя макома на его шаманово попечительство. Потом Вывак пусть соберёт старейшин, и они выберут себе нового вождя. Достойные люди в есть среди воинов племени. Перед выбором пусть помолятся в своей священной пещере. Передай ещё, что русские люди форта Росс не оставят их в беде. И всякий раз, когда на то потребность будет, пусть идут сюда в крепость, к самому правителю Ивану Александровичу Кускову. Он обещал мне заботиться о них. А обо мне пусть не печалятся — я скоро буду у отца моего.

— Всё передам, вождь Шаста, всё сделаю так, как ты велишь, — сказала Манефа со слезами на глазах. — Прощай, Алёна… Храни тебя Господь.

Затем Алёна поцеловала маленького Вука и пошла по мелководью к прибрежным камням, а от них поплыла за скалы, где ждал её баркас и Иван Лихачёв с матросами. Взяв Алёну, баркас поплыл к стоявшему недалеко «Чирикову». Приняв всех на борт, корабль поднял паруса и поплыл в море-океан.

Манефа и Вук стояли на берегу у самой воды даже тогда, когда Алёна скрылась за скалами в морских волнах. На глазах Вука тоже были слёзы. Манефа обняла маленького индейца, и они пошли прочь от океанского берега…

…В тот же день и час Иван Александрович Кусков с женой своей Екатериной Прохоровной сидели на высоком морском берегу у самой стены форта Росс.

Вдалеке по водному простору проплывал парусник. Это Сысой Слободчиков пошёл на Гавайские острова, а оттуда и на Ситху.

Кусков помахал паруснику рукой, хотя с корабля его вряд ли кто мог видеть. Иван Александрович обнял жену за плечи.

— Вот так и будем мы с тобой, Катенька, отныне встречать да провожать корабли и… мечтать.

— А о чём мечтать?

— О том, что когда окончится здесь моя служба, то вот так же, на таком же паруснике поплывём мы с тобой в Россию, к отеческим берегам… Ко мне в Тотьму, на Сухону-реку. Я только тем и живу в мечтаниях своих… Но это будет не скоро, как Бог даст, а пока я ещё здесь послужу любезному Отечеству нашему — Святой Руси.

Примечания

1

левантский — восточный, из Леванта /В. Даль/